Мир под напряжением. История электричества: опасности для здоровья, о которых мы ничего не знали

А затем, во второй половине 1990-х гг., когда телекоммуникационная индустрия начала плести свою сеть антенн в городах, сельской местности и на неосвоенных землях, американские фермеры столкнулись с сильнейшим кризисом. Долго тлевшие «угли» полузабытой проблемы с исчезновением пчел вспыхнули с новой силой. «Недостаток пчел больно жалит фермеров», – предупреждал заголовок в Washington Post от 15 июня 1996 г. Той зимой пасечники потеряли 45 % ульев в Кентукки, 60 % – в Мичигане и 80 % – в Мэне[531]. Кроме того, у фермеров открылись глаза и на тот простой факт, что дикие пчелы тоже не займутся опылением их урожая, потому что 90 % диких пчелиных семей в стране уже исчезли[532]. Считалось, что весь этот хаос – по крайней мере, в Соединенных Штатах, – был вызван двумя пчелиными паразитами: трахейным клещом и еще более прожорливым клещом Varroa, которого, как предполагалось, завезли в США вместе с зараженными пчелами из Европы и Азии в 1980-х.

Но тревога распространилась и по Европе зимой 2002–2003 гг. Официально никакой паники не было: в Швеции потери пчелиных семей составили «всего» 20 %, в Германии – 29 %. Однако шведский пасечник Бёрье Свенссон, опубликовавший статью под названием «Безмолвная весна в Северной Европе?», был не согласен. Когда он открыл свои ульи той зимой, оказалось, что 50 из 70 семей исчезли. Его сосед потерял 95 из 120 семей, другой сосед – 24 из 25. Коллеги-пасечники из Австрии, Германии, Бельгии, Дании и Финляндии сообщали о похожих огромных потерях, хотя многие не нашли никаких признаков варроатоза, гнильца, мешотчатого расплода, аскосфероза, нозематоза или других болезней пчел.

Наконец, зимой 2006–2007 гг. недуг, когда-то известный как «болезнь острова Уайт», превратился во всемирную панзоотию, перепугав и фермеров, и широкую публику, и ему дали очередное новое имя: синдром разрушения пчелиных семей[533]. США потеряли треть медоносных пчел всего за несколько месяцев, многие пасечники полностью лишились своих популяций[534]. Поначалу считалось, что распространение синдрома разрушения пчелиных семей ограничено только Европой, Северной Америкой и Бразилией[535], но затем он появился в Китае, Индии, Японии и Африке[536]. Фермерам во многих странах приходится опылять свои поля с помощью вдвое меньшего количества пчел, и восполнение потерь с каждым годом становится все труднее и дороже.

А виновником, судя по исследованию, проведенному командой американских и бельгийских исследований, не является ни трахейный клещ, ни варроатоз, ни нозематоз, ни какое-либо другое инфекционное заболевание. Во время катастрофической зимы 2006–2007 гг. команда, которую возглавлял Джеффери Петтис из Лаборатории исследования пчел Министерства сельского хозяйства США, исследовала тринадцать крупных пасек, которыми владели одиннадцать крупных пчеловодческих компаний во Флориде и Калифорнии, и, к своему удивлению, не обнаружила никаких конкретных питательных, токсических или инфекционных факторов, которые бы отличали пчел или семьи, страдавшие от синдрома разрушения, от пчел и семей, которые им не страдали. Оказалось, что трахейных клещей было в три раза больше в здоровых семьях, чем в пострадавших. Даже якобы смертоносный клещ Varroa не был больше распространен в погибших или погибавших колониях. Единственный полезный вывод, который удалось сделать этим ученым, состоял в том, что ослабленное состояние пчел вызвано «неким другим фактором», и этот «другой фактор» как-то связан с географическим положением: семьи, страдавшие от синдрома разрушения, располагались поблизости друг от друга.

Картина болезни, настолько озадачившей пасечников, больше всего напоминает сцену массового убийства, где не видно вообще никаких улик, говорящих о преступлении. В США ежегодно бесследно исчезает миллион пчелиных семей. Рабочие пчелы просто бросают матку и кормящих пчел на произвол судьбы, и они умирают от голода. Но еще больше изумило ученых то, что мертвых колоний избегали даже паразиты, которые обычно их заселяют. У входа в ульи словно висел огромный плакат «НЕ ВХОДИТЬ», и этого указания слушались и друзья, и враги.

Международное пчеловодческое сообщество изо всех сил цепляется за свою давнюю веру в то, что пчелы гибнут из-за инфекционных болезней, так что, даже не имея каких-либо доказательств, большинство пчеловодов используют единственный известный им метод борьбы: применяют еще больше ядовитых пестицидов для убийства клещей[537].