Мир под напряжением. История электричества: опасности для здоровья, о которых мы ничего не знали

Клетки, окружающие наши нервы, до последнего времени даже особенно не изучались. В XIX в. анатомы, не найдя у них никаких заметных функций, предположили, что они играют лишь «питательную» и «поддерживающую» роль, защищая «настоящие» нервы, которые окружают. Они назвали их глиальными клетками, по греческому слову, означающему «клей». Открытие потенциала действия, который передает сигналы по всем нейронам, и нейротрансмиттеров, химических веществ, которые переносят сигналы от одного нейрона к другому, покончило с дискуссиями. С тех пор глиальные клетки окончательно стали считаться чем-то вроде упаковочного материала. Большинство биологов игнорировали открытие немецкого врача Рудольфа Вирхова, который в 1854 г. обнаружил, что миелин имеет свойства веществ, которые впоследствии будут описаны как жидкие кристаллы. Они не считали это важным.

Беккер, однако, в своих работах 1960-х – 1980-х гг., воплотившихся в книге 1985 г. The Body Electric («Электрическое тело»), обнаружил совсем другую функцию миелинсодержащих клеток, сделав еще один шаг к восстановлению понимания роли электричества в функционировании живых существ.

Начиная свои исследования в 1958 г., Беккер всего лишь искал решения величайшей неразрешенной проблемы ортопедов: несращение переломов. Иногда, несмотря на должный медицинский уход, кости просто отказываются срастаться. Хирурги, считая, что все дело только в химических процессах, просто выскабливали поверхность сломанных костей, разрабатывали сложные пластины и винты, чтобы держать концы костей вместе, и надеялись на лучшее. Когда это не срабатывало, конечности приходилось ампутировать. «Подобный подход казался мне поверхностным, – вспоминал Беккер. – Я сомневался, что мы сможем хоть когда-нибудь понять причины несращения костей, если не будем понимать самого процесса исцеления»[243].

Беккер начал изучать идеи Альберта Сент-Дьёрдьи, предположив, что раз уж белки являются полупроводниками, то кости тоже могут ими быть, и, возможно, именно в потоке электронов лежит секрет сращения переломов. В конце концов, ему удалось доказать, что так оно и есть. Кости состоят не только из коллагена и апатита, как учили его в медицинской школе, в них также содержатся маленькие присадки меди – примерно так же, как в кремниевых компьютерных чипах содержатся небольшие присадки бора или алюминия. Присутствие большего или меньшего количества атомов металла регулирует электропроводность цепи – как в костях, так и в компьютерах. Поняв это, Беккер сконструировал машины, которые подавали очень слабые токи – вплоть до 100 триллионных частей ампера – на сломанные кости, чтобы стимулировать процесс заживления, и добился большого успеха: его устройства стали предшественниками машин, которыми сегодня пользуются хирурги-ортопеды в госпиталях всего мира.

Работы Беккера о нервной системе известны не так хорошо. Как уже говорилось, в работе нейронов ученым удалось до определенной степени разобраться еще в XIX в. Они передают на большой скорости огромное количество информации в мозг и из мозга – в том числе данные об окружающей среде и инструкции для мышц. Они делают это с помощью уже знакомых нам потенциалов действия и нейротрансмиттеров. И, поскольку потенциал действия работает по принципу «всё или ничего», нейронные сигналы действуют в той же двоичной системе, что и современные компьютеры. Но Беккер считал, что этим невозможно объяснить самые важные свойства жизни; должна существовать более медленная, примитивная и чувствительная аналоговая система, которая регулирует рост и исцеление, которую мы унаследовали от более низших форм жизни, – система, которая может быть связана с акупунктурными меридианами китайской медицины, которые западная медицина даже не пыталась понять.

И до Беккера ряд ученых, в том числе Гарольд Секстон Барр из Йеля, Лестер Барт из Колумбийского университета, Элмер Ланд из Техасского университета, Ральф Жерар и Бенджамин Либе из Чикагского университета, Теодор Буллок из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и Уильям Бардж из Университета Иллинойса, измеряли напряжение постоянного тока на поверхности тела живых существ, как растений, так и животных, а также зародышей. Большинство биологов не обращали на это никакого внимания. В конце концов, некоторые постоянные токи, известные как «токи повреждения», были уже хорошо известны, и считалось, что их хорошо понимают. Токи повреждения были открыты Карло Маттеуччи еще в 1830-х гг. Около столетия биологи предполагали, что эти токи – просто бессмысленные помехи, которые создаются ионами, вытекающими из ран. Но когда в 1930-х и 1940-х гг. все больше ученых, пользуясь более совершенной аппаратурой, начали находить напряжение постоянного тока на поверхностях тел всех живых существ, а не только на ранах, некоторые из них задумались, не могут ли эти «токи повреждения» быть немного важнее, чем их учили в школе.