Мир под оливами

Прекраснее прекраснейших поэм,
Ужаснее ужаснейших кошмаров,
Ты, наша жизнь, кончаешься ничем —
Неужто впрямь мы суетились даром?..

Умела не поддаться я врагу
И за друзей сражалась как умела,
Но что я сделать Пустоте могу? —
Одно лишь: до конца держаться смело.

* * *

Плесень трусости,
Ржа измены,
Вещевой лихорадки чушь —
Что там черные дыры вселенной
Перед черными дырами душ!..

Но и взлеты души —
Не басни:
Во вселенной во всей навряд
Ты разыщешь звезду прекрасней
Тех, что в наших глазах горят.

ЛИВЕНЬ

Бывает так, что ждешь стихи годами —
Их торопить поэту не дано…
Но хлынут вдруг, как ливень долгожданный,
Когда вокруг от засухи черно.

Стихи придут, как щедрый ливень лета,
Вновь оживут цветы и деревца.
Но снова засуха, вновь страх поэта,
Что никогда не будет ей конца…

* * *

Я музу бедную безбожно
Все время дергаю:
— Постой!

Так просто показаться «сложной»,
Так сложно, музы, быть «простой».

Ах, простота! Она дается
Отнюдь не всем и не всегда…
Чем глубже вырыты колодцы,
Тем в них прозрачнее вода.

* * *

Поэт забронзовел —
Смешно!
Товарищ по окопам —
Странно!
Не каждому, видать, дано
Пройти сквозь испытанье саном.

Надменен глаз его прищур,
Во всем сановная усталость…
То усмехаюсь,
То грущу —
Что с ним,
Отличным парнем,
Сталось?

Поэт забронзовел —
Тоска! —
По лестнице чинов шагая.
И все слабей его рука,
Теряет золото строка —
За бронзу
Плата дорогая…

* * *

Не страшно, что похож на битла
Уже седеющий пиит, —
Беда, что слишком деловит он,
Локтями друга оттеснит.

Талант и деловитость? Странно!
О том историю спроси:
Лишь зарабатывали раны
Себе поэты на Руси…

ДЯДЯ ВАСЯ

Сначала он чинился для порядку —
Так издавна водилось на Руси,
Потом сдавался:
— Разве что с устатку,
Ну ладно уж, хозяйка, поднеси!

Со смаком пил, брал не спеша закуску,
Хитро смотрел из–под нависших век —
Краснодеревщик дядя Вася, русский
Потомственный рабочий человек.

Я слушала его развесив уши.
Какая бы ни мучила тоска,
Всегда надежно врачевала душу
Расейская сердечность старика.

У человечества свои законы —
Уже берут нас роботы в тиски.
Но далеко машине электронной
До теплой человеческой руки!

И будет в царстве автоматов сладко —
Как некогда на дедовской Руси —
Вдруг услыхать:
— Вот разве что с устатку,
Ну ладно уж, хозяйка, поднеси!

* * *

Во все века, всегда, везде и всюду
Он повторяется, жестокий сон, —
Необъяснимый поцелуй Иуды
И тех проклятии сребреников звон.

Сие понять — напрасная задача.
Гадает человечество опять:
Пусть предал бы (когда не мог иначе!),
Но для чего же в губы целовать?..

* * *