Мир, полный слез

Айзенменгер припарковался во дворе и уже собирался войти в замок, когда увидел, что из северного крыла выходят Тристан и Хьюго. Оба несли винтовки. Айзенменгер был заинтригован: увиденное свидетельствовало о том, что в замке идет какая-то жизнь, к которой он не имеет никакого отношения. Он оглянулся и еще раз взглянул на Грошонга, который продолжал раскачивать качели. Айзенменгер стоял до тех пор, пока его не начал пробирать холод, а потом взял с пассажирского сиденья газеты и направился к замку.

Черт!

Факс не слишком нежно обошелся с фотографиями, однако их качество было вполне приемлемым для того, чтобы Беверли смогла идентифицировать часы с украденными из дома Клода и Пенелопы Флеминг.

Золотые дамские часы на батарейках. Фирма «Омега». На циферблате римские цифры. Показывают число. Надпись на крышке: «Пенелопе от Клода на память».

Последние сомнения рассеялись после того, как она взглянула на фотографию пожилой пары, хотя ей ужасно не хотелось признавать в этих людях погибших родителей Елены.

Она сидела в своем кабинете, а перед ней высилась кипа папок, на верхней из которых было отчетливо выведено: Флеминги.

Что все это значило?

Этот вопрос не давал Беверли покоя – он еле слышно долетал до нее из прошлого, которое, как ей казалось, уже давно мертво, и в его шелесте слышалась угроза, как ни пыталась она приглушить и задавить ее, уверяя себя в том, что на этот раз правосудие, которое общество считало безупречным, не допустило ошибки.

Время двигалось к середине дня, а это означало, что участок постепенно погружается в дрему; гул неоновых ламп нарушали лишь редкие хлопки дверей да случайные вскрики. Жалюзи в маленьком кабинете Беверли были опущены, и интерьер освещала лишь настольная лампа. В комнате было жарко, но Беверли догадывалась, что выступивший у нее на лбу пот вызван не только этим.

Господи, только не это. Только не снова.

Все казалось столь очевидным. Клод и Пенелопа Флеминг были убиты – их забили ломом, а дом обчистили. Это было жуткое, чудовищное преступление, совершенное с нечеловеческой жестокостью. Беверли казалось, что она привыкла уже ко всем отвратительным крайностям человеческой натуры – ярости, насилию, бессердечию, – но то, что произошло с адвокатом и его женой, даже ее не могло оставить равнодушной. Она до сих пор старалась вспоминать о случившемся как можно реже.

Из дома были похищены ценные вещи, однако кража, сопровождавшаяся столь жестоким убийством, свидетельствовала об ином мотиве. Первоначальная версия гласила, что преступление совершено наркоманом – кокаин, как известно, увеличивает физическую силу и способствует росту агрессивности; однако трудно было представить себе накачанного наркотиками психопата, который ломится в дверь с монтировкой в руках. Странно и то, что этот предполагаемый громила не потревожил никого из их соседей, проживавших в зеленом пригороде Суррея с его многочисленными полями для гольфа.

Кроме того, трудно было отделаться от ощущения, что убийца каким-то образом знал, что брать, а что нет. Ящики столов были вывернуты, повсюду виднелись следы тщательных поисков, но тем не менее список украденного оказался на удивление коротким. Это явно противоречило образу обезумевшего варвара, хватающего подряд все ценности, которые можно продать. В доме остались две стереосистемы, два телевизора и новенький ноутбук.

С самого начала подозрение пало на Джереми Итон-Лэмберта, сына Пенелопы от первого брака. Открыв для себя прелести конопли, он забросил учебу и оставил университет посреди второго курса. Затем последовала вереница низкооплачиваемых случайных работ, не требовавших высокой квалификации; Елена, его сводная сестра, сообщила, что в последние несколько месяцев он регулярно «доил» родителей и отношения между ними становились все более напряженными. Соседи подтвердили, что накануне трагедии у Джереми произошла серьезная размолвка с родителями; а свидетель, обеспечивавший его алиби, – коллега с упаковочной фабрики, где Джереми временно работал, – сразу же отказался от своих показаний, едва на него слегка надавили.

Недоставало только вещественных доказательств.

Но Беверли их предоставила.

Добыв их не вполне законным способом…

То есть на самом деле совершенно незаконным, но в этом она могла признаться лишь самой себе во мраке ночи…