Мир, полный слез

Она не первая и не последняя добывала подобным образом это последнее недостающее доказательство, необходимое для того, чтобы предъявить обвинение. Она неоднократно применяла эту тактику, чтобы засадить за решетку преступника, который в противном случае мог бы избежать наказания. Например, этой чести был удостоен склизкий червяк Дарьер, получавший удовольствие от сексуальных игр с маленькими девочками: показания жертв выглядели очень шаткими, и строить на них обвинение было невозможно, но внезапно на работе Дарьера в его личном шкафчике обнаружилось несколько компакт-дисков соответствующего содержания с отпечатками его пальцев. Присяжные ужаснулись, увидев то, что на них записано, и вынесли неумолимый приговор.

Равным образом и Джереми Итон-Лэмберт мог избежать наказания в силу слепоты Фемиды. Беверли хватило суток, чтобы убедиться в своей правоте, но все улики были косвенными. Ссора с родителями, наркозависимость и следы кокаина, обнаруженные в его крови, – все говорило о том, что она права, однако этого было недостаточно для того, чтобы отправить его на скамью подсудимых.

Поэтому она просто помогла Фемиде, как помогла бы любой заплутавшей слепой старухе. Прикарманить одну из рубашек Итон-Лэмберта во время обыска его квартиры было несложно, еще проще оказалось раздобыть немного крови, полученной в ходе вскрытия. Беверли тогда колебалась, разумно ли воспользоваться запонками Клода Флеминга, но представившаяся возможность была слишком соблазнительной: Елена, составлявшая опись имущества, позабыла о столь маленькой вещи. И когда Джонсон, коллега Беверли, обнаружил эти запонки в багажнике машины Итон-Лэмберта, она чуть не потеряла голову от страха, опасаясь, что Елена Флеминг вспомнит о том, что видела их после ограбления. Но зато когда ее уловка принесла свои плоды, радости и облегчению Беверли не было предела. Она не сомневалась в том, что поступила правильно, но она знала и то, что в их учреждении найдется немало либеральных доброхотов, которые думают иначе.

Джереми Итон-Лэмберт был осужден. А то, что он так и не признал своей вины, мало заботило Беверли; проведя три месяца в тюрьме, он вскрыл себе вены, и это заглушило в ней голос совести, который время от времени безжалостно намекал ей на возможность ошибки.

И вот теперь этот голос вернулся.

Сам по себе факт обнаружения одного из пропавших предметов вряд ли мог кого-нибудь удивить – кроме запонок, ничего из украденного так и не было найдено, но тогда предполагалось, что Итон-Лэмберт сразу сбыл все, поскольку нуждался в наличных деньгах. В подобных случаях вещи часто всплывают спустя много лет в самых неожиданных ситуациях.

Это ее не тревожило.

Все дело было в фотоснимке. Именно он лишил Беверли покоя, вызвав тот же тошнотворный ужас, который она испытала восемь лет назад, ожидая, что Елена Флеминг вот-вот разоблачит ее уловку. Откуда у этой неизвестной жертвы оказалась фотография владельцев часов? Это означало лишь, что он был как-то связан с той давней историей, а это в свою очередь означало, что еще не все мирно покоится под грузом времени.

За окном послышался отдаленный звук сирены.

Беверли почувствовала, что у нее пересохло в горле, открыла один из ящиков стола и достала оттуда стакан и бутылку с минеральной водой. Кто-то прошел по коридору мимо ее кабинета – до нее донеслись тяжелые шаги, а потом по грязному ковру промелькнула чья-то искаженная тень.

Насколько это важно?

Может, все это ерунда? Она все сделала правильно и по сей день была в этом уверена. Но вместе с тем она знала о том, что есть люди, которые столь же убеждены в невиновности Итона-Лэмберта. Например, Джонсон. Когда-то они вместе работали по этому делу, и он грозил все расстроить, поэтому ей пришлось принять необходимые меры, чтобы спасти ситуацию: сейчас он уже не служил в полиции, но по-прежнему представлял опасность. Хотя и не такую серьезную, как Елена.

Елена.

Эта глупая фригидная сучка постоянно вставала у нее на пути, отказываясь признать, что ее бесценный братик может быть в чем-то виноват. Даже с Джоном Айзенменгером она перешла ей дорогу…

Беверли на мгновение задумалась, а потом издала резкий, отрывистый смешок.

– Что с тобой, девочка? – спросила она себя. – Что ты ведешь себя как школьница?

И Беверли снова рассмеялась – на этот раз своей собственной шутке.

А может, так оно и есть, подумалось ей.

– Ты стареешь, девочка, – произнесла она вслух. – Вот и менопауза уже не за горами. И горишь ты вовсе не оттого, что окна закрыты и включено отопление.

В конце концов, Айзенменгер был не настолько привлекательным – конечно, не урод, но и не жеребец, и ей уже доводилось видеть немало хлюпиков, которые начинали изображать из себя настоящих мужчин, попадая в зону действия феромонов. Так почему же она так часто о нем вспоминала? Потому что он имел вид честного человека? Или потому что предпочел ей Елену…