Мир после кризиса.Что дальше?

В ответ Россия предприняла ряд действий. Взвешивая соотношение сил вступивших в противоборство держав, тогдашние наблюдатели прочили успех Османской империи, находившейся во многом под влиянием безнравственной торгово-финансовой олигархии Третьего Карфагена. С самого начала войны появились стратегические преимущества турецкой стороны — обладание Крымом и господство на море, что позволяло наносить удары в любой точке побережья. Российское командование собиралось прежде всего овладеть выходом из Азовского моря. Но в целом сухопутные операции в 1769 году развертывались вяло — противники наращивали силы. Генерал-аншеф А.М. Голицын не решился на штурм крепости Хотин. Осенью город все же был занят, турки ушли сами, опасаясь остаться на зиму без продовольствия. Голицына сместили с должности за нерешительность, армию возглавил энергичный и талантливый Петр Александрович Румянцев, который к концу года занял Дунайские княжества.

И тогда родилась дерзновенная мысль — отправить флот из Балтики в Средиземное море, чтобы нанести удары по турецкому побережью. Эскадра Г.А. Спиридонова миновала Гибралтар, в Италии взяла на борт Алексея Орлова, назначенного командующим всеми силами в Средиземном море, и в славном Чесменском сражении 26 июня 1770 года между островом Хиос и материком разгромила сильный турецкий флот.

На сухопутном театре Румянцев разбил неприятеля в трех сражениях — у Рябой Могилы, у Ларги и в генеральной битве на реке Кагул, притоке Дуная, 21 июля (1 августа) 1770 года, имея всего 17 тысяч пехоты и конницы, против 150 тысяч османов. Противостоять умелому маневру и штыковому удару обученных русских полков турки оказались не в состоянии. К концу кампании Румянцев, уже фельдмаршал, занял южную часть Бессарабии, крепости Измаил, Килию, Аккерман и Бендеры и овладел дунайским портом Браиловым (Брэилой). 1771-й год ознаменовался занятием Крыма, многие мурзы отказались от безнадежного сопротивления и перешли под высокую царскую руку.

Но России был нужен прорыв через Черное море к океану, иными словами — свобода плавания по Босфору и Дарданеллам. А согласие на их открытие можно было вырвать у Высокой Порты, лишь нанеся ей сокрушительное поражение не где-нибудь в степях Украины, а вблизи жизненных центров империи, на Дунае, а то и за ним, что Румянцев и совершил. Южное направление российской внешней политики поэтому с железной закономерностью переросло в балканское. Попытка свести балканский аспект внешней политики России к соображениям экономическим и стратегическим была бы близорукой и ущербной. С народами балканского региона в России поддерживались давние связи. Православная общность в те времена реально существовала и оказывала влияние на формирование политического курса страны. Стратегическая Православно-католическая доктрина, сформулированная императором Константином Великим и получившая развитие на Руси (И. Волоцкий, Филофей, Иван Грозный) в виде Доктрины Москва — Третий Рим, прочно вошла в сознание народа и элиты Руси. Освобождение единоверцев от ига воспринималось как историческая задача Руси. Важнейшим компонентом балканского движения Руси было, конечно, освобождение Константинополя.

Связь с Русью — Московским государством — Россией не прерывалась никогда на Балканах. Но только сейчас российская армия впервые появилась на берегах Дуная. Солдаты осеняли себя тем же крестом, что и местные жители, молились на те же иконы, говорили на понятном для южных славян языке. И от их штыковых атак врассыпную бежали отборные османские полки. Впечатление было ошеломляющим. Ранее терявшиеся во мгле неизвестности пути к освобождению выявились — в опоре на российскую державу и ее единоверную армию. В составе российской армии успешно сражались полки из сербов и черногорцев. Прозорливость Екатерины II проявилась в знаменитой седьмой статье Кючук-Кайнарджийского договора от 10 (21) июля 1774 года, на которой вплоть до Крымской войны юридически базировалось информационно-идеологическое влияние России. Эта статья предусматривала право ее посланников делать в пользу православной церкви «разные представления» и содержала обещание султана «принимать оные в уважение яко чинимые доверенною особою соседственной и искренно-дружественной державы».