Мир приключений, 1927 № 05

— Почему же нет? — риторическим тоном спросил мой спутник. — К сожалению, люди науки, подходящие к своей работе правильным путем, изучая одновременно и причину, и следствие, вне своих лабораторий и кабинетов поражают детской беспомощностью и неуменьем сосредоточиться. И, все-таки, пусть я буду гласом вопиющего в пустыне, но я заявляю, что науку эту можно было бы с успехом применять во всех жизненных делах и даже в развлечениях.

— Я думаю, — начал я, — что вы не идете до включения в ваш закон игорных столов в Монте-Карло? Или вы это считаете недостаточно пригодным объектом для ваших научных наблюдений?

— Напротив, — ответил человек в углу, — я со значительным успехом применял свою теорию в Монте-Карло. Но система моя не имеет ничего общего с цифрами или сериями номеров. Она, вернее, построена на психологии.

— О! — воскликнул я недоверчиво.

— Прежде всего, — спокойно продолжал он, — чтобы выиграть в рулетку, надо не нуждаться в деньгах. Статистика показала, что большие суммы всегда выигрывают миллионеры, а не те отчаявшиеся люди, которые бросаются в игру, как в воду.

— Но, ведь, это происходит просто оттого, что миллионер может рисковать большим капиталом, перебил я его.

— Вовсе нет, — возразил он. — Так думают только люди поверхностные. Если бы это было так, то в Монте-Карло всегда выигрывали бы миллионеры и игорному дому пришлось бы закрыться. Прежде, чем сорвать банк, и миллионеру приходится выполнить много условий. Но возьмем более простой случай. Вы, конечно, слышали про так называемую Калькуттскую лоттерею?

— Разумеется, слышал, — уже с некоторым нетерпением ответил я.

— Быть может вам покажется невероятным, — продолжал мой спутник, — что, применив мою систему, я прошлым летом взял первый выигрыш в этой лоттерее?

Я начинал подозревать, что из-за моей торопливости на вокзале я очутился в купэ с сумасшедшим. Но все же я не мог оставить без возражений такую явную ложь.

— Да, меня это очень удивило бы, — сказал я. — Мне кажется, вы забываете, что прошлым летом первый выигрыш в этой лоттерее пал на слепого стенографиста, служившего в конторе по продаже земельных участков в Сауспорте, я даже видел во всех вечерних газетах его портрет.

Мой спутник в ответ вытащил из глубины своего одеяния потертую записную книжку. Раскрыв ее, он вынул небольшой кусок бумаги и протянул его мне.

— Не эту ли фотографию вы видели в газетах? — спросил он.

— Я взял листок и внимательно всмотрелся в него. Эти темные очки, этот необычайно высокий воротник… — да, все это было мне знакомо. Без сомнения, это был выигравший в лоттерею слепой стенографист. Я вопросительно взглянул на незнакомца.

— Подождите, — сказал он, — теперь смотрите!

Скорее, чем это поддается описанию, он снял свою странную шляпу, вынул из кармана и надел синие очки, высоко поднял воротник пальто, чтобы скрыть бороду, и заговорил с грубоватым ланкаширским выговором:

— Что скажете, молодой человек?

Я ничего не мог сказать. Поведение моего спутника было для меня совершенно необъяснимо.

Он уже снял очки, надел шляпу и опустил воротник пальто.

— Ну, что же, верите вы теперь в причину и следствие? — спросил он своим обыкновенным голосом.

_{— Верите вы теперь в причину и следствие? — спросил мой спутник.}　

Верил я пли не верил, но, во всяком случае, горел желанием узнать дальше, как мой оригинальный знакомый ухитрился получить первый выигрыш в Калькуттскую лоттерею.

— Скажите же мне, — попросил я его, — что все это значит?

Он добродушно засмеялся.

— Что яс, я не имею ничего против того, чтобы рассказать вам этот случай. Быть может, вы извлечете из моего рассказа пользу для себя.

Он помолчал минуту и затем начал свой рассказ.

— Я только что сказал вам, что, по сравнению с выигрышем в Монте-Карло, выигрыш в большой лоттерее — дело простое. Работаешь вдали от шумных игорных зал и их нервной атмосферы. А что еще важнее, — статистика показала, что люди, выигрывающие в эту лоттерею, принадлежат к сравнительно небольшому, говорящему по-английски классу. В Монако мой метод подсказал мне, что я должен взять на себя роль австрийского эрцгерцога. Я же не знал другого языка, кроме родного, и, принимая во внимание неутомимость тайной полиции в Монте-Карло, мои приготовления были бы так продолжительны и затруднительны, что сделали бы большую брешь в окончательной прибыли.