Мир приключений, 1929 № 07

Высохший старик в синей чалме, кутаясь, несмотря на жару, в желтый нагольный тулуп, вошел в калитку и стал подозрительно меня рассматривать. На мои расспросы, дрожа зубами от приступа лихорадки, он сказал:

— Замбраил вчера уехал. А здесь скоро поселится новый владелец. Никакого Усвали я не знаю…

Много раз я безрезультатно пытался разыскать ту шакалью нору, из которой упал Усвали. Но их так много и так часто они заваливаются землей, что все мои попытки были напрасны. К тому же пришло время дождей, обвалы начали все далее разрушать русло, и я потерял последние следы, по которым мог бы найти конец подземного хода.

О «литераторе» Петре Гаврилове

На суд наших читателей и к сведению редакций журналов

В первых числах апреля неизвестный нам Петр Павлович Гаврилов принес в редакцию весьма плохо и неграмотно отпечатанный на машинке рассказ с рукописным заглавием «Крепкие нервы». Заведующий литературным отделом указал, что он встретил рассказ на подобную тему, кажется, в иностранной литературе и что неудобно приспособлять такой сюжет к русской жизни, если факта не было в действительности. Гаврилов обидчиво возразил, что рассказ его оригинальный, что он сам моряк, плавал на подводных лодках, работает теперь в морском архиве и очень много и долго распространялся о своих изысканиях. Автор настойчиво просил выдать ему аванс, так как он живет в Москве, а здесь находится временно, и сообщил адрес казенного учреждения и номер служебного телефона приятеля, у которого остановился. Заведующим ответил, что в рассказе есть никчемные длинноты и другие литературные недочеты, но что жизнь краснофлотцев вообще недостаточно освещена в художественной литературе и поэтому рассказ будет помещен с исправлениями и сокращениями, а оплачен может быть даже сполна до напечатания, если политредактор не встретит препятствий к его помещению.

«Крепкие нервы» были напечатаны в № 5–6 «Мира Приключений», а через несколько дней после выхода книжки журнала наш подписчик С. Калин сообщил, что Петр Гаврилов обманул нас и тот же самый рассказ напечатал в № 8 «Всемирного Следопыта» за 1927 г. под названием «Ночевка на дне моря». При сличении оказалось, что Петр Гаврилов только изменил некоторые названия. Так, в «Следопыте» подводная лодка называется «Пантера», а у нас — «Ерш».

Скверный обман — на лицо. Петр Гаврилов сознавал, что он делает. Он понимал, что перепечатки у него не возьмут и принял все меры, чтобы рассказ сошел за новый.

И печальный, и нечистоплотный факт этот мы отдаем на суд читателей и сообщаем о нем для сведения других редакций, куда может явиться со своими произведениями Петр Павлович Гаврилов.

ТАЛИСМАН

Рассказ Г. РАТКЛИФ

Иллюстрации НИКА　

Упорство этого существа было поразительно. Если бы я один раз сказал ему, чтобы он отправлялся туда, где, если верить слухам, даже жарче, чем в Египте, — но я сказал ему это раз двадцать! Ничто не могло его отогнать. Каждый раз он только отбегал на несколько шагов, чтобы через минуту вернуться. Его гнусавое хныканье раздражало, как жужжание комара.

— Мой продаст вам счастливый талисман, сэр. Оч‘ хороший талисман — будет оберегать хозяина и принесет ему все, что он хочет. Мой продает оч‘ хороший талисман.

Такова была его формула.

Это происходило возле испанского ресторана у Рамли-сквера в Александрии. Было жарко, и вид зеленого столика под тентом внушил мне непреодолимое желание выпить кружку пильзенского пива в приятной тени. Но араб-продавец талисманов, избравший меня своей жертвой, решил, что мое стремление не сбудется, — во всяком случае не сбудется до тех пор, пока я не расстанусь с пятью пиастрами за один из его талисманов.

Как раз, когда я уже готов был сдаться, у меня появился союзник в лице грустного маленького хозяина испанского ресторана. Размахивая салфеткой и выбрасывая поток арабских проклятий, он скоро обратил неприятеля в бегство. Продавец талисманов скрылся. Когда он исчез, хозяин подошел к моему столику. Мы обменялись приветствиями.

— Сеньор не верит в счастливые талисманы, нет? — Спросил он.

— Конечно, нет, — сказал я. — По-моему, все это глупости. Да я сам могу даром собрать на берегу дюжину камушков точно таких, как этот малый хотел мне продать. И я уверен, что они принесли бы мне столько же счастья, сколько и его талисманы.

Улыбка промелькнула на грустном лице испанца. Это была улыбка сожаления о моем невежестве.

— Легко узнать, что синьор — англичанин, — сказал он. — Англичане и американцы люди практичные, — они верят только в то, что могут видеть и трогать руками. Но мы на Востоке не такие. Мы как раз больше всего верим в то, чего не можем видеть и трогать. Каждый испанец носит на себе талисман. Посмотрите, сеньор.

Он показал мне зеленый камень, величиной с голубиное яйцо, висевший на его часовой цепочке. За исключением просверленной в нем дыры, он был совершенно такой же, как и всякий другой зеленый камень.

— И он принес вам счастье? — спросил я.