Мир Приключений 1965 г. №11

— С тридцатого года. Перед войной отдельным саперным батальоном командовал. Отходил с частями двадцать первой армии от Жлобина до самого Сталинграда.

— Так вы, значит, в боях под Сталинградом участвовали? — оживляется Нефедов.

— Да, участвовал.

— Немцы считают, что Сталинградская битва была самой крупной в истории войн, — замечает кто-то простуженным голосом.

— Та, что сейчас идет на Курской дуге, покрупнее будет. Вот майор Огинский — офицер штаба фронта, ему лучше, чем мне, известна обстановка.

— Да, масштабы тут во всех отношениях побольше, — не очень охотно подтверждает Огинский.

— А вам ничего не известно, как там теперь дела? — понижает голос Бурсов. — Мы ведь попали в плен под Белгородом в самый первый день сражения — пятого июля.

Никто ему не отвечает, и он спрашивает совсем уже шепотом:

— Может быть, тут нельзя вести такие разговоры?

— Этого вы не бойтесь, — успокаивает его Нефедов. — От тех, которые могли нас предать, мы нашли способ избавиться. Подслушивать теперь нас некому. Да немцы и не боятся, что мы замыслим что-нибудь вроде восстания или побега. Уверены, что отсюда не убежишь. А что касается теперешних боев под Орлом, Курском и Белгородом, то по радио сообщают, будто немцы одерживают там победу.

— Быть этого не может! — несдержанно восклицает Огинский. — Это им не сорок первый!

— Мне трудно судить, что и как там у нас изменилось, — тяжело вздыхает Нефедов. — Известно, однако, что под Белгородом немцы прорвались уже не только в Прохоровку, но и в Обоянь.

— Немецкое радио слишком уж хвастливо, — пренебрежительно говорит Бурсов. — Они ведь в свое время и о взятии Москвы сообщали.

— Да, но на этот раз сообщило не немецкое, а английское радио. Капитан Фогт — осторожная бестия. Он знает истинную цену немецким сообщениям по радио и потому корректирует их английскими передачами. А переводит их ему майор Горностаев, хорошо знающий английский язык.

— И Фогт разрешает ему слушать такие передачи? — удивляется Бурсов.

— Знали бы вы Горностаева, не удивлялись бы доверию Фогта. Большего скептика, чем он, в жизни своей не видел. Ни во что и никому не верит. Да и судьба у него такая… Преподавал несколько лет в военно-инженерной академии, потом арестовали за что-то. А перед войной выпустили — и на фронт. Ну, а потом плен… Нет, не сдался, тяжелораненым взяли. Это его окончательно подкосило. Ко всему стал безразличным… Интересуется теперь только возможностью поспать. Да вот он храпит уже.

— А у Фогта он на хорошем счету, — замечает кто-то из майоров.

— У Фогта никогда не знаешь, за что в фавориты попадешь, — вздыхает Нефедов. — Горностаев ему понравился потому, что на его минных полях больше всего немецких саперов подрывается. Сам видел, как Фогт похлопывал его по плечу, когда какой-то здоровенный ефрейтор кисть руки себе оторвал, пытаясь разминировать установленную Горностаевым мину. “Очен корошо! — радостно выкрикивал Фогт. — Немецкий сапер должен учиться на самый хитрый мина. Тогда ему никакой советский мина не будет страшен. Это есть для него короший школа”.

Теперь слышен тяжелый храп и других офицеров. Они устали за день, да и разговор этот не очень, видимо, их заинтересовал. Умолк и майор Нефедов. А когда Бурсов решил, что и он заснул, вдруг снова услышал его голос, теперь приглушенный до шепота:

— Я не сомневаюсь, товарищ подполковник, что сражение под Курском кончится нашей победой. После Сталинграда у меня уже нет никаких сомнений на этот счет. Гнетет другое — а мы-то как же? Чем вину свою перед Родиной искупим? Вольная вина или невольная — это ведь сейчас не самое главное… Скорее всего, мы просто не доживем до того часа, когда земля наша станет свободной. А мертвые, как говорится, сраму не имут…

Майор Нефедов тяжело вздыхает и долго ворочается на нарах. Потом спрашивает:

— Вы, наверно, спать хотите, товарищ подполковник, а я вам голову морочу всем этим…

— Какой там сон!.. А у меня, вы думаете, сердце кровью не обливается при одной мысли, что мы не вырвемся отсюда до конца войны?

— Вы, значит, надеетесь, что удастся вырваться? — А вы разве потеряли эту надежду?

Снова слышится тяжелый вздох Нефедова. Вздыхает и еще кто-то, но Бурсов не может разглядеть в темноте, кто это.

— Предпочитаете не отвечать на этот вопрос? — снова спрашивает подполковник Бурсов.

— Да, воздержусь пока, — еле слышно отзывается Нефедов. — Поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Спокойной ночи, товарищ подполковник.

— Спокойной ночи, товарищ Нефедов.

4. ДОКТОР ШТРЕЙТ

На следующее утро лейтенант Азаров заходит в блок старших офицеров сразу же после подъема.

— Товарищ подполковник, — обращается он к Бурсову, — вам и майору Огинскому после завтрака нужно явиться к капитану Фогту. Будьте готовы к этому. Я зайду за вами минут через пятнадцать.

За завтраком Бурсов подсаживается поближе к Нефедову, спрашивает его:

— Почему это лейтенант Азаров в таком фаворе у Фогта? Он, что…