Мир приключений 1969

— Потерять?.. Как потерять? — Глаза у Карла округлились от негодования. — Ради них я лез в самое пекло, шнырял по свету за лишним пфеннигом, чтобы только прокормить. Чуть не залез в петлю, когда у нас был кризис... Смешно ты говоришь — «потерять...»

— Но теперь они принадлежат фюреру. А фюрер говорит: «Я с легким сердцем и твердой душой посылаю молодежь на смерть, когда этого требует Германия!»

Гехорсман в сердцах хлопнул ладонью по столу:

— В первую очередь, они принадлежат мне! С фюрером мы не знакомы... Но я хочу, чтобы ребята нашли в России кусок хлеба. Когда-нибудь и у них будут семьи и дети... И им не придется ломать горб, как ломал их отец.

— Дай-то бог, чтобы ребята уцелели, — помолчав, проговорил Эрих, — кровь-то у них все же твоя... рабочая.

Гехорсман довольно улыбнулся:

— Вот это верно. Моя кровь.

Он поднял кружку и отпил добрый глоток.

— Я видел, к вам сел транспортник... Прилетел кто? — безразлично спросил Эрих.

— На ремонт пригнали. Ребята загнали машину к самому лесу и разобрали по косточкам.

4

Зейцу удалось потушить пожар, который мог бы разгореться из-за пропажи радиостанции с транспортного самолета «Юнкерс-52», который ремонтировался в мастерских Лехфельда. Весть об этом непременно дошла бы до Берлина, и тогда оберштурмфюреру не сносить головы. Во всяком случае, его положение сильно бы пошатнулось. К счастью, удалось дело замять. Это было на руку также инженеру снабжения и самому Зандлеру. Они даже верить не хотели в существование какой-то «красной» организации. Но Зейц понял — не в игрушки же кто-то собирался играть с мощной радиостанцией! Может быть, она понадобилась агенту англичан, а может, и русских?

Трехмоторный транспортный самолет «Ю-52» стоял в дальнем углу аэродрома, недалеко от небольшого орешника. Ночью этот участок тщательно освещался, и двое часовых не могли не заметить похитителя. Радиостанция и часть приборов лежали под левой плоскостью самолета на листах дюраля и были накрыты брезентом.

Когда механики кончили устанавливать переборки отсека бортрадиста, они подняли брезент и увидели, что радиостанции нет.

Зейц стал опрашивать всех, кто так или иначе был связан с ремонтом «Ю-52» или кто находился на аэродроме в рабочие часы.

Он заинтересовался Гехорсманом.

Гехорсман злорадно захохотал, выпучив синие глаза с белесыми ресницами:

— Вы думаете, что Карл Гехорсман способен на воровство? Вы очень ошибаетесь! Карл Гехорсман всю свою жизнь работал и только вот этими руками добывал деньги, господин Зейц.

Понемногу распутывая, казалось бы, безнадежное дело, Зейц пришел к выводу, что рация была похищена в полдень, когда механики уходили на обед, а посты часовых на день вообще снимались. Похититель, видно, хорошо знал эти порядки. Он проник к аэродрому через лес, прополз по густой траве к транспортному «юнкерсу» и взял радиостанцию. «Это был кто-то посторонний, — решил Зейц, — кто же? Дорого бы я заплатил тому, кто сработал так чисто. Он, наверное, не нужен сам себе так, как нужен мне...»

5

В доме тихо и пусто. Профессор остался в Аугсбурге. Эрика уехала в Мюнхен. Ютта осторожно прошла к себе в комнату. Поставила чемодан и буквально упала на диван. Руки от тяжести чемодана болели, ныла спина. Медленно, метр за метром, она обследовала квартиру. Ну что же, все ясно.

Передатчик удобнее всего разместить в нише за комодом. Антенну надо протянуть под обоями и через дымоход камина вывести на крышу.

В чемодане все детали передатчика и приемника были аккуратно обернуты в бумагу. Эрих потрудился.

В три часа ночи Ютта надела наушники и включила передатчик. Тихо засветились красноватые огоньки лампочек, потрескивая, заработали выпрямители. Худенькая, прозрачная рука легла на телеграфный ключ и отстучала адрес. Это были просто кодовые числа и буквы. Но тот, кто в этот момент дежурил у приемника, настроенного на единственную, известную только двум радистам волну, понял, что эти обыкновенные числа и буквы обращены к нему. Он быстро отстучал ответ — готов перейти на прием.

Стремительные точки — тире полетели в эфир, побеждая пространство, расчищая себе дорогу через хаос чужих звуков и волн.

«От Марта Директору. Выхожу на связь. Мессершмитт усиленно работает над созданием реактивных самолетов.

Основные бомбардировщики люфтваффе: «Хейнкель-113» и «Юнкерс-88». Соответственно данные... После налета дальних бомбардировщиков на Берлин вводится световая маскировка. Ложные огни сооружаются в 30 километрах северо-восточней. Жду указаний. Март».

6

Эвальд фон Регенбах долго стоял, посвистывая, у карты Европы, истыканной флажками свернутых и развернутых фронтов. Флажки подбирались к правому краю карты. Он достал сводку, переколол несколько булавок. Одна воткнулась в черный кружочек, наименованный Смоленском. Ниточкой Эви смерил расстояние до Москвы. Засвистел погромче. На этот раз марш из «Гибели богов».

В дверь позвонил Коссовски.

У Коссовски лихорадочно горели глаза, на лбу выступила испарина. Когда капитан вытирал лоб тыльной стороной ладони, красный шрам на виске напрягался, как стрела в арбалете.