Мир приключений 1975 г.

— Ну, раз и самбо знаешь, — перебил Рат, — поступай в милицейскую школу, сыщик из тебя наверняка получится.

Рат развалился на сиденье огромным сытым котом: только что не мурлычет от удовольствия. Когда проезжаем но Морской, оборачивается всем корпусом к нам:

— К Кямилю не сегодня-завтра пускать начнут. Хотите заранее знать, какой у нас с ним разговор получится? “Ну вот, Кямиль, ты жив, здоров, и скоро на свадьбе гулять будем. А мы уж думали, табличку на Морской менять придется”, — скажу я. “Какой такой табличку?” — удивится он. “С названием. На твое имя переделывать”. — “Ты мне такой вещь желаешь, да? Ты мне такой враг, да?” — “Ну не сердись, Кямиль, пошутил”. — “Ай, Кунгаров, совсем большой вырос, а шутишь, как ребенок”. Ты запиши, Леня, потом убедишься, слово в слово угадал. Ну что, по домам? Нет, я сейчас домой не поеду. За мной еще один долг. Мне надо к Егору Тимофеевичу. Сегодня же.

Альберт Валентинов · ЗАКОЛДОВАННАЯ ПЛАНЕТА (Фантастическая повесть)

БАЗА

— Ну, не пугайтесь, не пугайтесь, они вовсе не страшные.

— А я и не пугаюсь, — независимо сказала Ирина, отчетливо сознавая, что лжет. У нее побледнели щеки и голос подозрительно дрожал.

Они стояли в узком коридоре, стены которого резали глаз своей необычностью: были из настоящих деревянных досок. Грубо обструганные, со следами рубанка и вдавленными зрачками гвоздей, доски уходили в перспективу, в новый, незнакомый, таинственный мир. Сквозь дверь, тоже деревянную, со старинной ручкой в виде скобы и железными фигурными петлями, будто взятыми напрокат из музея древней культуры, просачивался невнятный рокот голосов, смех, всплеск музыки. Чувствовалось, что там большое помещение и много народу.

Профессор Сергеев сделал приглашающий жест и отступил на шаг. Ирине ничего не оставалось, как открыть дверь. Непроизвольно сделав глубокий вдох, как ныряльщик перед прыжком, она схватилась за ручку и толкнула, потом еще, еще… У нее задрожали губы от сумасшедшей мысли, что дверь перед ней не откроется.

— На себя, — тихонько подсказал Валерий Константинович.

Ирина мысленно обругала себя за растерянность. Ведь так просто было догадаться, что эта дверь открывается только в одну сторону. Что подумает о ней начальник отряда? Надо немедленно взять себя е руки.

Но брать себя в руки было уже некогда. Сергеев наступал сзади, и она волей-неволей шагнула вперед, растерянная и неподготовленная.

Перед глазами замелькали какие-то темные полосы, голубые пятна свитеров, чьи-то удивленные лица. Твердая рука профессора подталкивала ее на середину, и Ирина двигалась почти не дыша, судорожно хватаясь за спасительную мысль, что пора, наконец, взять себя в руки.

Их заметили, и шум постепенно стих. Цивилизаторы стягивались к середине зала, с интересом разглядывая незнакомку. В свою очередь, Ирина смотрела во все глаза, стремясь схватить главное — то, что отличало их от прочих смертных.

— Рекомендую: Ирочка-астробиолог. Прибыла на Такрию со спецзаданием.

Ирина покраснела. Такого “предательства” она от Сергеева не ожидала. Разумеется, она с детства усвоила, что отряд — это дружная семья героев, каждая секунда жизни которых — подвиг. В такой семье меньше всего отдают дань условностям. Так что ни о какой “Ирине Аркадьевне” не могло быть и речи. Но все же рекомендовать уменьшительным именем, как школьницу… Пусть это даже здесь принято. Но ничего не поделаешь. Пришлось и самой сконфуженно засмеяться, а то еще посчитают за обидчивую дуру. Все-таки цивилизаторы… Правда, улыбки вроде доброжелательные, но кто их знает…

Как ни была Ирина растеряна, а может, именно поэтому, она успела мгновенным взглядом обежать клуб. Ну и ну, сплошной первобыт! То, что поражало еще в коридорах Базы, здесь было доведено до предела. Стены из огромных, небрежно ободранных стволов, даже сучки не заглажены. Низкий дощатый потолок распластан на могучих, почерневших от времени балках, с которых свисают допотопные электрические светильники. Небольшие окна с распахивающимися ставнями и даже, кажется, настоящим стеклом, судя по тому, как искажаются верхушки далекого леса. Стилизация на грани безвкусицы. Ирина вспомнила многочисленные фильмы о Такрии. Ясно, что режиссеры, создавая в павильонах здешнюю обстановку, щадили вкусы зрителей. А может, не имея возможности видеть натуру (сюда никого не пускают), они просто фантазировали и фантазия оказалась беднее действительности. Кстати, а где же грубая деревянная мебель? Где шершавые столы, скамейки без спинок, кособокие табуреты? Тут режиссеры явно переиграли. Повсюду вполне современные мягкие кресла и диваны, а столы так даже полированные. Видели бы это молодые энтузиасты!

“Наверное, скамейки и табуреты отправили на Землю в утешение киношникам”, — насмешливо подумала Ирина, радуясь, что не потеряла способности подмечать мелочи. Это слегка успокаивало.