«Мир Приключений» 1977 (№22)

В башне было темно и сыро, как в склепе, пахло мышиным и птичьим пометом. Наверх вела крутая винтовая лестница, она бухала под ногами, как орудие главного калибра, хотя Колька успел скинуть ботинки и старался двигаться по-кошачьи мягко. Где-то на середине башни он осторожно выглянул в узкое, похожее на бойницу отверстие. Из него был виден домик и то самое окно, в которое он заглядывал в последний раз. На полу домика все еще белело тело спящего немца, и это немного успокоило Кольку. И только теперь он вспомнил, что у того немца, которого он видел на берегу, волосы были светлые, а у этого черные. «Стало быть, этот совсем другой: наверное, о нем и говорил Шиканов. А если еще и тот подоспеет?» Он заторопился, в одном месте споткнулся и чуть не загремел вниз. По до площадки все-таки добрался благополучно.

На этот раз ему ответили тотчас же — с кормового мостика; видимо, сигнальщики теперь перебрались туда. Он написал. «На острове два немца. Один идет к маяку, другой спит в домике. Вышлите подмогу. Шиканов. Васильев».

С корабля ответили: «Вас поняли, высылаем».

Он увидел, как вскоре за борт вывалили шлюпку, и она направилась к берегу. Не выпуская ее из поля зрения, он наблюдал за домиком, чтобы, в случае если немец проснется, предупредить моряков. Но пока все было спокойно — видимо, немец еще спал.

Вот шлюпка подошла к берегу, из нее выскочили пятеро, все с автоматами. Двое остались в шлюпке и, взявшись за весла, отвели ее за большой валун. Отсюда, с площадки, ее было видно и там, но от домика вряд ли заметишь. «Хитро придумали», — оценил осторожность моряков Колька.

Первым возле домика оказался боцман-старшина первой статьи Калистратов, за ним подползли остальные. Колька жестом показал им, что немец еще в домике. Матросы подползли к домику с грех сторон — по одному к каждому окну и двое к двери. По сигналу боцмана они враз вскочили и просунули в окна стволы автоматов. Но немец, видимо, еще спал; боцман прыгнул в окно и вскоре вывел его на крыльцо, все еще голого. Потом кто-то вынес его одежду, планшет и ремень с кобурой. Немец начал одеваться; он торопился и никак не попадал ногой в штанину.

Колька сбежал вниз. Калистратов встретил его у входа, обнял и похвалил:

— Молодец, Колька!

— Скоро еще один подойти должен, — сообщил Колька, — за ним Шиканов следит.

Немца завели в башню, связали по рукам и ногам, в рот запихнули рукав Колькиной тельняшки.

— Тебе новую сошью, лучше этой, — пообещал Лесников.

— Вот ты, Лесников, и останешься с Колькой тут, — сказал старшина. — Будете наблюдать сверху, только не с площадки, а в окна. Да не высовывайтесь, а из глубины смотрите, чтобы нас не видно было. Когда увидите что, ты, Лесников, подползешь ко мне, доложишь. Остальные пойдут со мной.

Пока Колька с Лесниковым забирались наверх, остальные уже отошли от маяка метров на сто, и старшина разводил их по кустам. Там они спрятались так, что даже сверху их не стало видно.

— Запомни, где боцман спрятался, а то, может, и до темноты ждать придется. Эх, веселенькое дело! — сказал Лесников. Он, видимо, был очень доволен, что моряки взяли его с собой: сидеть в корабельной швальне ему надоело, он и по боевой тревоге был расписан в трюме, в аварийной партии.

Лесников оказался прав: им пришлось ждать до темноты. Лишь в двенадцатом часу Калистратов крикнул им:

— Слезайте!

Колька даже подумал, что боцман зря так громко кричит, еще спугнет того, второго, немца. Но когда они с Лесниковым спустились вниз, то увидели, что и того немца уже взяли, и удивились: они даже не слышали ничего — так тихо его взяли.

Калистратов приказал Тихонову:

— Ну-ка, пиши на корабль: «Все в порядке, возвращаемся».

— А как же Шиканов? — забеспокоился Колька.

— Да вон он, мы его лишних полчаса прождали.

Тихонов сигнальным фонарем высветил лицо Шиканова. Тот подошел к Кольке и похлопал по плечу:

— Чисто сработано. Как по нотам.

— Ага.

Тихонов заморгал фонарем, и с корабля ему сразу же ответили.

— Порядок, — сказал Тихонов.

— Ну и пошли. Посвети-ка.

За Тихоновым шел Колька, потом Шиканов, за ним оба немца; шествие замыкал боцман.

— Как там дядя Семен? — спросил Колька. — Живой?

— Живой. Осколок плечо повредил, так уже вынули его. Говорят, через месячишко опять флажками махать сможет.

Когда вернулись на корабль, Колька сразу пошел в лазарет, но доктор не пустил его туда.

— Приходи утром; спит твой дядя Семен. Сон для него сейчас главное.

Однако Колька сам проспал до обеда, а когда проснулся, дневальный сказал:

— Дуй на кормовой мостик, тебя командир вызывает.

Колька быстро оделся и побежал на кормовой мостик.

Командир, видимо, тоже был ранен, голова у него была перевязана.

— Звали, товарищ командир? — спросил Колька.

Командир повернулся к старшине Калистратову и с притворной строгостью сказал:

— Боцман, научите юнгу Васильева обращаться по-уставному. — Потом повернулся к старшему помощнику: — Виктор Иванович, подготовьте приказ: юнгу Васильева зачислить в списки экипажа и объявить благодарность.

— Есть.

— Вы поняли, юнга Васильев?