Мир приключений 1980 г.

Нет, и не так уж это далеко: всего пять — пять с половиной часов по Ленинградскому шоссе и еще полчаса в сторону… Но, понимаете, ведь другу Виктора Семеновича не к чему было сразу, в ночь с воскресенья на понедельник, возвращаться в Москву. Это мы двое собрались ради удовольствия. А он — ради дела: он там писать любит. Поэтому нам дозарезу был нужен второй автомобиль — «Москвич» Виктора Семеновича: ведь не оставишь друга на Валдае «без колес»!..

…Нет, только не уподобляйтесь Наталье Павловне: все-таки я — врач и себе не враг. Мы все предусмотрели: я был надежно прикрыт лучшими лекарствами! И сестрички в моей больнице приготовили мне в дорогу на всякий случай такой набор, что не у всякой бригады «скорой помощи», — за ним заехал друг Виктора Семеновича.

И вот, казалось, до мелочи рассчитали. И начало прошло как по нотам! Наталья Павловна, раз ее предупредили насчет телефонов, до понедельника в санаторий не позвонила бы. Варяг выслежен и уведен. Конечно, когда сидишь в засаде против собственных окон — ну там на скамеечке около кинотеатра, то чувствуешь себя прескверно. И газетой надо прикрываться, чтобы случайно попавшиеся соседи по дому не приметили, не узнали. И я, например, рассчитывал на более трудный вариант, что ребята выведут Варяга во двор, пустят побегать, и я его откуда-нибудь из-за угла поманю — он же ко мне стрелой пойдет. Но тогда действительно — все на секунды, а какой я теперь бегун?

И вдруг известие — идут в магазин за водой!

И все великолепно, кроме одного — оранжевой автомобильной краски! Точней, характера Виктора Семеновича.

У нас был точный график: утром в пятницу он едет на ремонт — фара, новое крыло, окраска, сушка, окраска второй раз, — ну, к пяти, к шести-то он освободится. В семь едем.

И вот в начале седьмого мы с Варягом появляемся в квартире этого писателя — да, да, в доме позади зеленой башни. И я сочиняю в нескольких вариантах успокоительную телеграмму. Последний был такой: «Умоляю не волнуйтесь мы Варягом порядке оба будем понедельник утром целую целую целую очень виноватый дед». Понимаете, все было рассчитано, чтобы успокоились и не сердились: кстати, это писатель посоветовал «целую» повторить три раза. Но мы сидим и ждем, что вот-вот позвонит Виктор Семенович и я, прежде чем мы выедем к месту встречи, продиктую эту телеграмму по телефону. Все в порядке — никто не страдает. А Виктора Семеновича нет ни в семь, ни в девять, и лишь в десятом часу он звонит в совершенном огорчении: крыло и фару поменял, краски нет! Но утром он ее достанет и в двенадцать — в час выедем. Нет, нет! Ехать по Ленинградскому шоссе четыреста километров, извините, неглиже — с некрашеным крылом, свыше его сил!.. Он, видите, уважает и себя как автомобилиста, и свое дитя, свою машину, еще более. Один день охоты пропал, но другой все же у нас есть!

Утром я снова в заточении в квартире нашего друга-писателя и почитываю роман, до которого все у меня руки не доходили, — с уместным к случаю названием «Сто лет одиночества». И жду уже не охоты, а минуты, когда мне можно будет наконец отправить эту успокоительную телеграмму. А машину красят лишь поздним вечером. И у меня с Виктором Семеновичем уже до возвращения в «Дубки» остались одни сутки. Все прахом! И ничего не остается, как отправить свою телеграмму и поехать хотя бы в Опалиху — к нему на дачу, чтобы уже только набраться духу перед предстоящим возвращением с повинной головой…

Но скажите мне, пожалуйста, как мужчина мужчине: вот если бы у вас была собака чемпионских статей и таких выдающихся способностей и если бы ее необходимо было срочно вывезти на охоту! Срочно! И у друга вашего есть три свободных дня! И вы сами ничем в эти дни не связаны!..

Разве вы не скажете про себя: да неужели же я не имею права?!

Все предусмотрели.

А вот появления уникального рыжего такси, Мити, Ольги и еще Данилы с Эдиком и Славиком, расставленных в качестве живых указателей, и вообще всего этого бума из-за моего дурацкого инфаркта никак себе не представляли.

Мы приехали, взошли на веранду. Прошло каких-то пять минут, и уже чувствую: хорошо сидим!

И тут-то жена Виктора Семеновича этак весело меня зовет. И даже вот такусенькой мысли не было, кого я за калиткой увижу! Вышел — и ни полслова вымолвить не могу.

А теперь представьте сцену: жена Виктора Семеновича и таксист смотрят то на меня, то на Митьку, будто сейчас сообразили, что мы пришельцы из космоса. А мы трое — Митька, Ольга и я — все понимаем сразу.

Одиннадцатилетняя Ольга смотрит на меня с ненавистью, на какую способны только обманутые женщины, а в Митькиных глазах совершенно мистический ужас, хотя он точно знает, что я — не привидение.

— Дед! — говорит Митька. — Милый! Ты понимаешь, что сейчас будет? Сейчас сюда приедет баба Ната!..

Шофер плюнул. Пошел к рыжей «Волге», приоткрыл дверь. Постоял. Захлопнул. Подошел к жене Виктора Семеновича и этак требовательно спрашивает:

— Пакета молока не найдется?

А Митька говорит:

— Дед! Садись в такси и езжай в «Дубки», пока она не приехала. Ведь будет конец света!..