Мир приключений, 1989 (№32)

Еще перед войной, когда я был совсем маленьким мальчиком, передавали радиопостановку по роману Артура Конан Дойла «Затерянный мир». В финале герои романа, вернувшись в Лондон с таинственного плато, населенного доисторическими чудищами, демонстрируют на ученом собрании птеродактиля — летающего ящера. Одно неловкое движение, и ящер вырывается на волю. Все бросаются к распахнутому окну и видят: страшное, зубастое существо, расправив свои кожаные крылья-перепонки, летит над лондонскими крышами. Внизу пешеходы, автомобили, двухэтажные автобусы, суетливая жизнь огромного города, а над ними — чудовище. Дух захватывает! Уж не знаю, детская ли впечатлительность или достоинства радиопостановки тому причиной, но этого птеродактиля на фоне башни Большого Бена я запомнил на всю жизнь. И с тех пор всегда не оставлял меня вопрос: могли ли сохраниться до наших дней существа, которых мы считаем вымершими?

Мамонты жили в Москве. И много! Палеонтолог К. К. Флеров написал для Музея истории и реконструкции Москвы картину «Мамонты в Лужниках». Они действительно бродили там, где недавно горел Олимпийский огонь: когда строили спортивный комплекс, не раз наталкивались на кости мохнатых слонов. В Зарядье нашли бивень, в Рублеве — челюсть, в Лихоборах — зуб, на улице Чкалова — тазовую кость. В Москве жило много мамонтов. Да что Москва! На гигантских пространствах от Пиренейского полуострова до Колымы бродили их стада. По подсчетам большого знатока мамонтов, заведующего отделением истории фауны Зоологического института Академии наук СССР, доктора биологических наук, профессора Н. К. Верещагина только на крайнем северо-востоке Сибири за пятьдесят тысячелетий последней ледниковой эпохи жило около двухсот миллионов мамонтов.

Люди узнали о мамонте раньше, чем о каком-либо другом ископаемом животном. Еще в 1692 году амстердамский бургомистр Витсен, вернувшись из путешествия по Северо-Восточной Сибири, писал о мамонтах в своих путевых заметках. В том же Амстердаме издал свою книжку и Избранд Идее, посол Петра I в Китае. Там тоже говорится о сибирских мамонтах.

Царь Петр I, необыкновенно любознательный человек, да к тому же одержимый собирательством разных редкостей, организует первую в истории экспедицию за мамонтами, издает указы, предписывающие разыскивать животных, которые носят «мамонтовые рога».

И уже в 1727 году Д. Г. Мессершмидт украшает Кунсткамеру костями мамонта, найденными им на Индигирке. Мамонты — в переписке Вольтера с Екатериной II, донесениях бесстрашного Ермака, в докладе Осипа Шамахова — тунгуса-охотника, который в 1739 году в смерзшейся глыбе земли и льда нашел труп мамонта. Медленно ползло по инстанциям донесение тунгуса, и только в 1806 году узнал о нем в Якутске М. И. Адамс — адъюнкт зоологии Академии наук. К этому времени песцы и медведи оставили зоологу лишь скелет, который он с великим трудом перевез в Петербург, смонтировал и в 1808 году выставил для всеобщего обозрения. Сейчас подобным скелетом могут похвастать многие музеи, но тот, в зале на Васильевском острове, был первым.

В течение всего XIX века в Сибири регулярно, примерно каждые пять лет, находят гигантские скелеты, огромные, круто изогнутые бивни. Но вот весной 1901 года в докладе якутского губернатора Скрипицына речь идет уже не о скелете, а о туше. Охотник-ламут Семен Тарабыкин нашел на реке Березовке тушу! Сообщение сенсационное, на организацию специальной экспедиции выделяется 16 300 рублей, и в начале мая 1901 года (довольно оперативная подготовка) эта экспедиция во главе со старшим зоологом Петербургского зоологического музея Отто Герцем трогается в путь.

Петербург-Москва-Иркутск — по железной дороге. Далее на подводах до села Качугского в верхнем течении Лены, через Верхоленск в Шигалово. Потом на лодках и на пароходе до Якутска.

Тут все известные средства передвижения кончились. Впереди лежал путь в три тысячи километров. Три тысячи километров девственной тайги, болот и рек, — право, путешествовать здесь не легче, чем по амазонской сельве. После короткой остановки в Верхоянске пошли дальше. В конце июля начались метели. Ночью мороз достигал тринадцати градусов, но экспедиция упорно шла вперед. Наконец 11 сентября Герц и его группа прибыли на место находки, совершив подлинный подвиг во имя науки.

Как раскапывали березовского мамонта, расчленяли, упаковывали, везли и привезли наконец на Университетскую набережную в Петербурге, рассказывать можно долго — это настоящая эпопея, «мамонтиада». Результат налицо: редкий гость Ленинграда не зайдет ныне в Зоологический музей, где под стеклянным шатром, сидит в той самой позе, в которой застигла его смерть, березовский мохнатый слон — долгое время единственное в мире чучело мамонта.

Редчайшая находка оказалась далеко не последней. В 1907 году на берегу речки Санга-Юрях нашли труп мамонта с хорошо сохранившимся хоботом. В 1924 году — новая находка на реке Большая Бараниха, хобот тоже был цел. Его изучение еще раз подтвердило: мамонт не предок современных слонов, это самостоятельный вид.