Мир Путина. Россия и ее лидер глазами Запада

«Нужно жить в этой пустыне без покоя, в этой тюрьме без отдыха, которая именуется Россией, чтобы почувствовать всю свободу, предоставленную другим народам в других странах Европы, какой бы ни был принят там образ правления. Если ваши дети вздумают роптать на Францию, прошу вас, воспользуйтесь моим рецептом, скажите им, чтобы они поехали в Россию. Это путешествие полезно для любого иностранца. Каждый, близко познакомившийся с этой страной, будет рад жить в какой угодно другой стране. Всегда полезно знать, что существует общество, в котором немыслимо счастье, ибо по самой своей природе человек не может быть счастлив без свободы»[31].

Другим известным путешественником был американец Джордж Кеннан, двоюродный брат деда знаменитого дипломата и историка Джорджа Фроста Кеннана. Джордж Кеннан много путешествовал по России в XIX и начале XX в. и написал книгу «Сибирь и система ссылки» (Siberia and the Exile System), ради которой он беседовал с политическими ссыльными, отправленными в Сибирь царскими чиновниками. Он яростно критиковал репрессивную царскую систему, но вскоре разочаровался и в большевиках и писал следующее: «Русский леопард не изменил своих пятен… Новая большевистская конституция оставляет всю власть именно там, где она и была на протяжении последних пяти лет: в руках небольшой группы самоназначенных бюрократов, которых народ не может ни сместить, ни контролировать»[32].

Советская идеология

Какое влияние оказала идеология на российскую внешнюю политику? И нужна ли России идеология для того, чтобы задавать направление своей внешней политике? Или ностальгии по великой державе XIX в. достаточно для воодушевления сегодняшнего Кремля? Конечно, нынешние обитатели Кремля любят ссылаться на Венский конгресс 1815 г., в рамках которого великие державы разделили Европу, как на образец для подражания. Идеологическая триада царской России «православие, самодержавие и народность» была направлена в большей степени на внутреннее развитие России. В эпоху, когда Россия стала ключевой фигурой на европейской арене XIX в., официальной внешнеполитической идеологии просто не существовало. Однако это изменилось, когда к власти пришли большевики.

Марксизм-ленинизм стал официальной идеологией, имеющей явную внешнеполитическую составляющую. Конечно, лидер большевиков Владимир Ленин обратился к трудам немца Карла Маркса и адаптировал их к русской среде. Маркс сомневался в том, что Россия, являвшаяся по большей части крестьянской, готова к революции, и Ленину необходимо было объяснить, почему она к ней готова была. Тем не менее то, что поначалу казалось революционным, с течением времени все больше стало напоминать монархическую эпоху. «Советский социализм оказался удивительно похожим на русскую традицию, которую он якобы преобразовывал»[33]. Такая ситуация была в равной степени верна как для внешней, так и для внутренней политики. В советской идеологии смешаны риторические аспекты ленинизма и изрядная доля русского национализма. И какой бы ни была формальная идеология, преобладающей чертой советского отношения к международной арене был диалектический взгляд на мир. Речь идет об СССР против Запада, который стремился разгромить Советский Союз. В отдельных случаях соглашение с Западом могло воплотиться в реальность, но в конечном счете интересы России и ее главного противника были противоположны. Этот диалектический взгляд и подозрительность к внешнему миру были удивительно стойкими на всем протяжении правления монархов, коммунистических генеральных секретарей и постсоветских президентов.