Мир Роджера Желязны. Лорд фантастики

— Именем Отца моего, изгоняю вас, демоны ада, из этого места и запечатываю навечно. — Его голос мягок, но исполнен силы.

Я слышу, как земля стонет, вижу, как разверстая пропасть смыкается и исчезает. Каким-то образом мне становится ясно, что она больше никогда не откроется.

— Кто ты? — спрашиваю я его голосом, исполненным дерзости.

— Я — новый защитник света. Я — правда, и тот, кто пойдет за мной, придет к Отцу Предвечному, — улыбается он.

— Один — отец.

Он подходит ко мне, протянув руки. Я вижу пустые ногтевые ложа на его пальцах, они зарубцевались и, похоже, не причиняют ему боли.

— Да, конечно… но и у Одина есть отец.

— Нет! Этого не может быть, — но, произнося эти слова, я знаю, что они пусты. Увидев только что мощь этого человека, я уже наполовину убежден в его правоте.

— Прости, — говорит он, — но боюсь, что может.

— Что это значит? — спрашиваю я с искренним чувством, ибо я и впрямь не могу уразуметь, что предвещает наша встреча.

— Тор, — мягко говорит он. — Ты сделал хорошее дело. Великое дело, правда. Но настало время уступить место другим.

— Но для меня не наступает «время», — говорю я. — Никогда не наступало.

— Нет, наступало, — говорит он. — Ты просто не знал об этом.

— Твои слова звучат как парадокс. — Я качаю головой и делаю шаг назад, чтобы лучше рассмотреть его. Должен признать, что, несмотря на его заурядную внешность, он пугает меня.

— Это оттого, что ты хочешь их такими слышать. — Он протягивает руку. — Идем со мной. Я найду тебе много хороших дел при новом порядке вещей.

Я колеблюсь, все еще сжимая свой гигантский молот.

— Знаешь, — тихо говорю я, — мне хотелось бы пойти за тобой, но мне кажется, что это противоречит моему… предназначению, моей природе.

Человек улыбается.

— Как насчет того, чтобы решить эту проблему простейшим способом — с помощью небольшого соревнования по борьбе.

— Что?! — Я искренне удивляюсь его словам. — Ты смеешься?

— Серьезен, как никогда.

— Но зачем? С какой целью?

— Когда я одержу победу, ты станешь работать на меня и моего отца.

Я некоторое время рассматриваю его, оценивая хилую комплекцию соперника. Если бы кто-то ставил на нас, он не дал бы за него ни гроша.

Я киваю.

— Ладно, давай попробуем…

Я откладываю Мьёльнир в сторону и делаю выпад для захвата. Он шагает вперед прямо в мои объятия. Я смыкаю руки вокруг него, и меня поражает сила его тонких рук и острых плеч. Он напоминает туго скрученный стальной трос, но почти не сопротивляется. Я ошибочно заключаю, что это происходит из-за недостатка ловкости или силы. Уперев в землю свои мощные ноги, я готовлюсь поднять его в воздух…

…Но он ловко изворачивается и бросает меня через бедро. Это — одно из тех загадочных, тонких движений боевых искусств, которые я никогда не понимал и еще меньше ценил.

Большая ошибка, да.

Через мгновение я взмываю в воздух, и моя собственная огромная масса вступает в союз с моим соперником, работая против меня. Я грохаюсь на древние камни дороги, словно сейф, вывалившийся из окна.

Подняв голову, я вижу, что он улыбается мне.

— Плоховато, — говорит он. — Хочешь еще пару попыток?

Это раззадоривает меня, и я бросаюсь на него с оглушающим рыком. Отступив в сторону с грацией матадора, он избегает моего натиска и легко касается моей руки у локтя и запястья. Используя силу моего броска и свое удивительное мастерство, он вновь заставляет меня описать короткую дугу в воздухе.

Ударившись спиной о землю, я снова смотрю на него. Улыбаясь, он протягивает мне руку.

— Довольно, — говорит он. — Не держи на меня зла, мой друг. Просто отныне ты будешь работать на моего отца и меня.

— Что я буду делать? — спрашиваю я.

— Знаешь, особенности твоей работы изменятся, но в конце концов ты понадобишься нам.

— Когда?

Он пожимает плечами.

— Еще не знаю. Ты ведь знаешь, как это бывает с такой докучливой штукой, как время.

Я киваю. Не могу с ним не согласиться.

— Давай условимся так, — говорит он. — Ты забудешь все, что сейчас здесь произошло. У тебя будет что-то вроде «легенды», ты будешь жить обычной жизнью, возможно, проживешь целый ряд таких жизней, как это сделал твой отец.

— Мой отец?

Он отмахивается от моего вопроса.

— Слишком долго объяснять. Когда-нибудь ты все поймешь. Но сейчас будет лучше, если ты все забудешь.

И я забываю.

— …До тех пор, пока не начались эти сны. И меня не покидает чувство, что это действительно воспоминание о моей прошлой жизни.

Джей усмехается.

— Хорошая идея — рестлинг с Иисусом.

— Ты думаешь, я спятил? — спросил я.

— Конечно, нет. Фрейд сказал бы, что ты испытываешь гнев по отношению к отцу или что это латентный реверсивный эдипов комплекс или что-то в этом духе. Кто знает?

— И это все? — Я допил последний глоток кофе.

— Даже если это правда, и ты являешься или являлся Тором, что из этого? — Джей посмотрел на меня мудро, как старый философ. — В наши дни ты — Боб Шаллер и неплохо справляешься с этой ролью.

— Ты веришь в Бога? — спросил я.

Джей пожал плечами.