Мир Роджера Желязны. Лорд фантастики

Ему показалось, что самолет плавно снижается. Он слегка коснулся штурвала и почувствовал, как нос еле заметно приподнялся, а стрелка альтиметра вздрогнула. Он потянул еще немного, и большая птица обрела прежнюю высоту тридцать две тысячи.

Вскоре он узнал, с какой проблемой сталкивается пилот во время долгих ночных полетов: скука. Совершенно нечего делать, знай смотри время от времени на две шкалы. Он мысленно вернулся к разговору со стариком. С ним нельзя было согласиться. Разумеется, самолет куда-то летел. Вон внизу огни, они медленно уплывают назад. А то яркое свечение на горизонте, должно быть, Денвер? Что касается солнца, то это уж совсем смешно. Земля вращается. Мгновение сменяется другим. В конце концов будет день.

Пилот вернулся в облаке сигарного дыма. Он залез в небольшой холодильник рядом с сиденьем, достал банку пива и осушил ее залпом. Рыгнув, он смял банку и швырнул ее через плечо.

— Похоже, я облажался, — сказал он без особого выражения. — Послал не за тем парнем. Прости, приятель. — Он засмеялся.

— Что ты имеешь в виду?

— Я думал, ты в этом сечешь. Похоже, мне нужен был тот старикашка. Кто-то написал не тот номер сиденья. И кто вообще руководит этот долбаной авиалинией?

Меерсу тоже хотелось бы это знать.

— Разве у тебя нет второго пилота? Что ты имел в виду, когда сказал «ты в этом сечешь»?

— Второй пилот попал в небольшую аварию. Ночная полиция. Сломали ему его долбаную руку. Он в больнице. — Пилот пожал плечами. — Может, три, а может, четыре месяца пройдет, прежде чем он оттуда выберется.

— Со сломанной-то рукой?

Пилот устало посмотрел на него. Он показал большим пальцем через плечо в направлении двери кабины.

— Не въезжаешь, да? Шагай отсюда. В ближайшие дни поймешь, что к чему.

Меерс пристально посмотрел на него и встал.

— Все равно он мертвый, — сказал пилот.

— Кто мертвый? — Но пилот не обратил на него внимания.

Меерс пошел по проходу к своему месту. Старик казался спящим. Глаза были слегка приоткрыты, рот тоже. Меерс коснулся руки старика. Она была холодная.

Здоровенная муха с металлически поблескивающей зеленой спинкой выползла из ноздри старика и остановилась, потирая огромные передние лапки.

Меерса словно ветром сдуло с места. Он пробежал пять рядов и плюхнулся в свободное кресло. Он тяжело дышал, во рту пересохло.

Позже он увидел, как стюардесса накрывает старика синим одеялом.

Денвер. Код ДЕН. Здесь и Чикаго показался бы Бермудами. Небо тяжелое и дымящееся, словно сухой лед, цвета свинцовой пули. Температура несколько градусов ниже нуля, но прибавьте студеный ветер и получите погодные условия, способные резину заморозить до твердости взлетной полосы.

Когда Меерс, увешанный багажом, тащился по коридору, огромные стекла стен дребезжали и выгибались под ветром. Холод проникал через пол, поднимался по ногам. Он торопливо прошел в мужской туалет и сбросил вещи на пол. Набрал воды в раковину и плеснул в лицо. Каждая упавшая капля отдавалась эхом в пустых стенах.

Вид собственного лица в зеркале был невыносим.

Ему нужно было найти билетную кассу. Получить посадочный талон. Найти выход на посадку, сесть на самолет. Ему нужно было попасть домой.

Что-то вдруг велело ему выбраться отсюда. Бросить все. Уйти.

Он быстро прошел мимо пустынной зоны вылета, распахнул двери и вышел на обледеневший тротуар. Зашагал по направлению к первой машине в длинной очереди такси. Это был старый желтый «Чекер», большая, неуклюжая, приветливая машина. Меерс плюхнулся на заднее сиденье.

— Куда едем, Мак?

— В центр. В хороший отель.

— Считай, что уже там. — Водитель осторожно тронулся с места по скользкой мостовой. Вскоре они уже мчались по широкому шоссе прочь от аэропорта. Меерс посмотрел в заднее окно. Денверский аэропорт напоминал кубистскую скульптуру, изображающую повозку в прериях, с огромным, чудовищно дорогим тентом, под которым ютятся современные переселенцы.

— Экий здоровенный уродец, да? — сказал таксист.

Меерс заметил, что водитель смотрит в зеркало заднего вида. Кустистые брови под старомодной таксистской фуражкой с блестящим козырьком. Широкое лицо, щетина на подбородке. Большие руки на баранке. Медальон таксиста с именем В. КРЖИВИЧ. Медальон нью-йоркский.

— Кржи-вич, — растолковал водитель. — Вирджил Крживич. Мы, поляки, продали все свои гласные лягушкам. Теперь используем те согласные, которые русские выбросили за ненадобностью. — Он хихикнул.

— Не далеко от дома забрался? — подивился Меерс.