Мир русской души, или История русской народной культуры

Инкрустировались также и всадники на конях, и кареты и повозки, если конь был запряжен. Но все делалось тоже предельно условно, с поразительным композиционным и графическим чутьем. Экспрессия, чувство линии и движения в этой резьбе такие виртуозные, что все донца воспринимаются как нечто классическое, равное этрусским вазам или гравюрам японцев.

Круг сюжетов, разрабатываемых в них, невелик. Два коня у дерева со сказочной жар-птицей на макушке. Эта сцена пришла из языческих времен, из языческой мифологии. Она встречается в иконах, в народных вышивках, в древнем литье и изображает, по определению академика Б. Рыбакова, Великую богиню, богиню Земли, превратившуюся в дерево, и «предстоящих перед ней жрецов с дарами». Но городецкие мастера, наверное, не знали, что это древняя богиня, и сделали сцену сугубо бытовой: всадники у них или с саблями, или курят длинные барские трубки, или размахивают плетками. Попадаются на конях и амазонки, а внизу почти всегда прыгают собачки. Есть лихие выезды в каретах и легких открытых колясках. Есть война: наверху, над лесами и конниками, на горячем коне летит генерал в треуголке, а пониже идет в атаку шеренга солдат, предводительствуемая офицером. Встречаются сцены гуляний, бесед, охоты и укрощения дикого коня, которую вырезал, как он сам написал, мастер Лазарь Мельников из деревни Охлебаихи.

Зимами, когда не было полевых работ, крестьяне все чем-нибудь промышляли, прирабатывали. Без дела сидели только лентяи. Где-то делали на продажу сани, где-то дуги, где-то бочки. Где-то плели из ивовых прутьев, из лыка и бересты корзины, короба, лапти. Где-то гнали деготь, жали конопляное и льняное масло. Во многих местах резали деревянные ложки, черпаки, ковши.

Огромные красавцы ковши в виде плывущих лебедей и ладей с конскими головами вырабатывались под Тверью, под городами Вышний Волочек и Калязин. Эти ковши выдалбливали, затем выбирали теслами и выравнивали скобелями из целых могучих корневищ или из капа — наростов на деревьях, и потому они назывались коренными или каповыми. Такие ковши предназначались для больших мирских пиров, для пиров княжеских и боярских, их было принято дарить в праздники царям и Царицам, а также именитым иностранцам, ибо красотой они отличались необыкновенной; сам рисунок, текстура дерева подбирались в них необыкновенные, причудливейшие, какие бывают только в корневищах и капах; и плюс к тому они хитро, по-особому полировались — сияли.

Любое дерево ведь само по себе всегда очень красиво по текстуре — по рисунку. Русские мастера разбирались в этом бесподобно, всегда и все использовали, дерево у них всегда везде живое, чарующее.

Большие точеные блюда и чаши шли с Северной Двины. Иногда на них встречаются такие вот надписи резные по бортикам или на дне: «Сия чаша немалая русского дерева работы деревенских людей. Просим кушать деревенского кваску с перишком за благодарностью».

Дивные солоницы с крышками в виде утиц и креслиц резали в Подмосковье, на Волге…

В общем, все, буквально все, сотворенное крестьянскими руками, было всегда очень разным, красивым, приятным, радостным и одновременно всегда удивительно умно, практично и удобно придуманным.

ОДЕЖДА

Человек даже в тропиках во что-нибудь да одет. Все люди на земле в большей или меньшей степени одеты, и мы, прежде всего, и воспринимаем каждого по его одежде — лицо-то видим потом, — а образ каждого изначальный создается именно одеждой, которая на нем и которая, стало быть, ему нравится, ибо людей, облачающихся во что ни попадя, очень мало, они исключение, патология.

То есть одежда — основной показатель вкусов человека, его культуры. И целого народа, разумеется, тоже.

А какова была одежда древних россиян, хорошо известно по фильмам, по книгам. Сообразная нашему климату была одежда и очень красивая, очень яркая, много цветная, чисто черное встречалось крайне редко. И покрой как у бедных, так и у богатых был очень долгое время совершенно одинаковый, разнились лишь материалы и украшения.

Мужчины на исподнее надевали порты и рубахи до колен с косым, чаще всего стоячим воротом, застегивавшимся на левом плече. Обязательно подпоясывались легким пояском. У простонародья рубахи были холщевые, а штаны из пестряди, то есть цветные, с набивным рисунком. Поверх них — узкий кафтан, позже называвшийся в народе зипуном, потому что первоначально кафтаны шились с козырями — высокими стоячими воротниками (отсюда — ходить козырем), но крестьяне убрали эти козыри, превратив кафтан-зипун в повседневную рабочую одежду, которую шили из домотканого сукна: белого, серого, смурого, но никогда опять же нечерного. В некоторых местах зипуны назывались сермягой, азямами, чепанами.

Зимой одевались в овчинные полушубки и тулупы. На головах — войлочные, пуховые и меховые шапки. На ногах — постолы (легкая обувь из цельного мягкого куска кожи с плетеным верхом), лыковые лапти, сапоги и зимой, конечно, валенки.