Мир с членистоногими

Между тем, Наташа отнюдь не была неразборчивой. В соседнем подъезде жил Константин Илларионович, настойчивый Наташин ухажер, бывший военный. Храбро ли он в свое время воевал — неизвестно, однако заговорить с Наташей никак не решался. Обычно он просто ходил за Наташей, куда бы она ни пошла, да и то на приличном расстоянии, и не разглядишь в другой раз. Он, видимо, догадывался, что не по душе Наташе и смирно волочился позади, даже, когда она прогуливалась с очередным воздыхателем.

И вот однажды, вскоре после печального происшествия с Артузиком, Константин Илларионович решил переступить через себя и перехватил Наташу около их дома. Когда он приблизился, Наташа сразу почувствовала, что он немного выпил для храбрости. А речь свою он, похоже, выучил наизусть заранее.

— Добрый день, Наталья, — продекламировал он. — Я давно за вами наблюдаю и понял, что мы созданы друг для друга.

— Погодите, Константин Илларионович, — мягко перебила его Наташа, — но так быть не может. Вы лет на 20 старше и, когда вас создавали, меня и в проекте не было. Вы имеете в виду, что это я создана конкретно для вас? Спасибо за доверие.

— Надо же, — смутился Константин Илларионович, — вы оказывается не дура. А я-то думал, обычная женщина. Да и бог с вами, я продолжу, раз уж начал. Вы давно подыскиваете себе подходящую пару и пора, наконец, обратить внимание на меня, своего старинного соседа. Я тот, кто вам нужен. У меня хорошая военная пенсия, хватит на двоих, да и вы что-то зарабатываете. Квартиру вашу, или даже мою, мы легко можем сдать, и это будет нам хорошая прибавка. Женщина вы хозяйственная, меня вполне устраиваете, и внешне и вообще. Ваши многочисленные увлечения мы забудем, я вас попрекать не буду, обещаю. — Константин Илларионович снисходительно оглядел Наташу.

— Спасибо вам большое, Константин Илларионович за лестную оценку. А мои чувства вас не интересуют? Что если вы мне не по душе.

— Да ладно, Наталья. Я хорошо изучил ваши вкусы, кого я только с вами не видел, блондины и брюнеты, рыжие и лысые. На осанку вам тоже плевать, были и тучные, и худосочные, один хромал на правую ногу, другой сразу на обе. Не смешите меня.

— Но я, понятно в вашем вкусе?

— Ясное дело, вы мне понравились, когда ещё совсем пацанкой были.

— А что же вы, Константин Илларионович, так долго собирались объясниться?

— Расчет, Наталья, трезвый расчет. Пусть, думаю, нагуляется лучше до свадьбы, чем после.

— Что ж, Константин Илларионович, вынуждена вас расстроить. Я ничего против вас не имею, но вы не в моем вкусе.

Вначале Константин Илларионович решил, что ослышался. Какой это у Натальи особенный вкус? Может быть, она что-то не поняла?

— Будьте серьезнее, Наталья. Я делаю вам официальное предложение. Хватит шутить, я и передумать могу.

— Спасибо, Константин Илларионович. Мой ответ — нет. Я не буду вашей женой.

У Константина Илларионовича даже голос пропал. Такой результат плохо помещался у него в голове, и он никак не мог сообразить, что ответить Наташе и поэтому надолго замолчал. Наконец, он промямлил:

— Это что же получается, я хуже всей вашей братии?

— Что вы, Константин Илларионович, я такого и в виду не имела, просто вы не в моем вкусе.

— Понятно. Думаю, что о своем решении вы сильно, очень сильно пожалеете.

— Если пожалею, честно вам скажу, Константин Илларионович. Но вряд ли.

Константин Илларионович, не попрощавшись, ушел, Наташе было его даже жалко, но это была не та жалость, о которой он сказал напоследок. Да и он имел в виду совсем не то сожаление, как это поняла вначале Наташа.

Загадка разрешилась на следующее же утро. К ней чуть свет вломилась Марина и потребовала срочно собираться на выход. Пока Наташа, ничего толком не сообразив, приводила себя в порядок, Марина уговаривала её не волноваться, убеждая, что плевать, всё будет хорошо и это даже весело. Наташа ничего не могла понять, и, гадая, что могло произойти, начала нервничать. Наконец, они спустились к доске объявлений домоуправления.

Вся доска была увешана портретами. В центре красовалась Наташа, а все остальное поле было занято маленькими изображениями мужчин, ведущих ее под руку или чуть приобняв. И никаких комментариев.

Наташа опустилась на ступеньку лестницы и почти отключилась. Марина ожидала чего-то подобного и присела рядом. Некоторое время они молчали, ясно было, что Наташе сейчас не до бесед и не до сочувствия. Мимо них, ничего не заметив, проскочил в школу подросток, Валерка, потом показался дядя Матвей, который всем им чинил электричество, а они кормили его вкусностями. Он приостановился у стенда и засмеялся:

— Ну, ты, Наташа и хвастушка! — И, громко гогоча, ушел.

— Видишь, дуреха, — шепнула Марина, — никто всерьез и не примет. Чья это работа, знаешь?

— Знаю, — пробормотала Наташа, — Константина Илларионовича, из среднего подъезда.

— А что этому старому хрычу нужно? Ничего святого у подлеца!