Мир Сил

Заходящее солнце окрасило небо во все оттенки красного. Прохладный ветерок приятно холодит разгоряченный лоб. Малиновые туши облаков величаво плывут в розовой дымке, закаты в этом мире очень красивы. Некий посторонний белый предмет заслонил обзор. Исчез… Кто-то уходит от меня… Да это Синх возвращается на исходную позицию… Меня сделали как ребенка, красиво и непринужденно.

Резким движением я поднялся на ноги. Левая нога, по которой пришелся основной удар, горит огнем. Доля секунды и волна хлада смывает боль. Копье свободно лежит в расслабленных руках, острие вниз, ноги слега напружинены, взгляд безразличен, смотрит на противника и одновременно сквозь него.

Синх стоит напротив, жесткий и холодный, — не узнать. Внезапно он снова делает несколько быстрых шагов — белый наконечник снова летит к моей голове. Но я уже готов, лезвие копья само движется на перехват, еще чуть-чуть, и оно располосует его кисть. Синх так же быстро, почти не уловимо, делает какое-то движение, чуть было не зацепив копье посохом. Я увожу копье влево, он подходит чуть ближе. Вдруг, его рука хватается за копье. Сильный рывок! Я успеваю отпустить древко, успеваю схватиться за меч и даже успеваю его потянуть из ножен, когда белый набалдашник заслоняет весь мир.

В этот вечер меня хватило еще на три раза. Потом Синх оставил меня, валяющегося после тычка в солнечное сплетение в позе эмбриона, и занялся ужином. На ужин оказалось мясо куницы, разбавленное лепешками и сушеными ягодами. Сейчас же я лежу на кушетке в бараке, пытаясь сдержать тошноту. Запихать в себя еду удалось с большим трудом, удержать ее — еще сложней.

Болит колено, которому досталось в первый раз. Болит правая половина лица, куда прилетело во второй раз. Глаз уже оплыл и еле открывается, только Хлад спасает. Болят ребра и спина — по ним пришлось в третий раз. Болит бедро, пострадавшее в четвертом бою. Ну а живот просто мутит, до красных кругов перед глазами.

Синий поток льется сквозь меня. Мельчайшие искорки остаются, оседают, прилипают к пылающим красным огнем поврежденным тканям. Они несут с собой прохладу и исцеление. Не знаю, чтобы я делал без своей Силы.

— Для начинающего неплохо, у тебя хорошая база и хорошие инстинкты, только никакого опыта, — сказал Синх, когда я дополз к костру, где жарилось мясо.

Я в ответ только смутно что-то промычал, дыхание еще не восстановилось.

— Мы можем устраивать поединки каждый вечер, но это может быть неправильно. Обычно к поединкам приступают только на определенном шаге обучения. И ведутся они не просто так, а с отработкой того, что ученик постиг ранее. Учебные бои — это тоже часть пути, и она должна гармонично сочетаться с тем, что было и с тем, что будет, — Синх высказался несколько витиевато, но смысл я понял.

— Понимаешь… у меня свой путь. Мой учитель… не показывает дорогу. Он… закаляет меня… но по дороге… я должен идти сам, и я сам должен найти свой Путь, — короткая речь получилась скомканной, с придыханиями, но произнеся эти слова, я сам поверил в них.

— Хорошо, я буду тебе помогать в поиске Пути, — ответил Синх после минутной паузы. — Может, скоро ты сможешь меня достать по-настоящему, — он с улыбкой показал на царапину, на своей бритой голове, в третьей схватке мне каким-то чудом удалось его задеть.

— Поешь, тебе надо восстановить силы, завтра вечером мы повторим бои. Пять схваток будет достаточно, — от широкой усмешки Синха можно зажечь костер.

«Господи, еще один садист», — промелькнула обреченная мысль.

Глава 2-3

Новый день, похожий как две капли воды на прошедший. Разве что дорога забирает вверх, стремясь к заснеженному перевалу между двух вершин. Идти по обледеневшим камням гораздо сложней, рискуешь в любой момент поскользнуться и полететь вниз. Болит колено, бедро, болят ребра и спина, впрочем, не в первой. С сенсеем приходилось гораздо хуже. Здесь же смотри под ноги, слушай попутчика, да задавай порой наводящие вопросы.

Один раз навстречу попался большой караван из тридцати повозок под командованием аж черно-синего. И он, о чудо, даже ответил кивком на наши поклоны. Наверное, это первый раз, когда монах в черно-синих одеждах как-то на меня отреагировал. Большая часть телег шла полупустыми, а некоторые и вовсе не несли ничего, кроме возниц.

— Этот караван отвозил еду на заставу. Там есть свои поля, но их мало, — пояснил Синх. — Назад часто везут всякую всячину из Предлесья, некоторые растения, куски древесины, туши тварей.

— Тварей?

— Да, на них можно неплохо зарабатывать. С трех-четырех прыгунов можно получить столько золота, что на год хватит. Тени очень хорошо платят за яд, а мягкотелые расхватывают чучела — они там помешались на этих тварях.

«Мягкотелыми» на местном жаргоне называли жителей основной части империи. Той части, что никогда не знала угрозы нашествия исчадий Безумного Леса.

— Всякие торговцы покупают тех же прыгунов и ставят возле двери в дом, чтобы те отпугивали беду, — в голосе Синха сквозило ехидство. — Совсем у себя на равнинах с ума посходили.