Мир сложнее, чем мы думали

«Опять, что ли, мусоропровод забило. А ведь если даже не забился, все равно сыпят на пол рядом с люком мусоропровода. Ну что за народ, а! Ведь как в помойке живем», — думает слесарь Н., пинает гнилой помидор и смачно сплевывает на дверцу лифта.

Открывается дверца лифта. Зайдя в лифт и нажимая кнопку первого этажа, также продырявленную окурком, слесарь Н. зажимает нос, стараясь не наступить на лужу мочи, но тут видит, что в лифте находится что-то посерьезнее.

«Вчера только нас…ли, а сегодня уже наср…ли. Свиньи какие-то, а не народ! Ср..т, где живут. Ведь как в туалете еду», — думает слесарь Н., закатывая глаза от смрада и видя на стенах лифта прожженные дыры и «художества» опять-таки с преобладанием слов «х…» и «Fuck you».

Отдернув локоть, прилипший к жевательной резинке, приклеенной к стенке лифта, слесарь Н. наконец выходит из лифта. Смачно выругавшись и с удовольствием вздохнув полной грудью, слесарь Н-больно спотыкается о ящик, оставленный кем-то.

— Ну что за народ, а, твари какие-то, е….. мать, — проговаривает слесарь Н. и, пнув ногой разломанную дверь подъезда, выходит на улицу. Оглянувшись на широко рассыпанную нижнюю помойку, он ступает на тротуар.

Слесарь Н. обходит несколько луж, образовавшихся на месте вечных ям на асфальте, и оглядывается на красивую девушку в резиновых галошах, стоящую рядом с грязью на том месте, где должна быть лужайка, и выгуливающую омерзительного вида пса размером с теленка. Пес принюхивается к слесарю Н. и громко лает. — Джесси, фу! — кричит девушка в галошах. «Запах лифта, наверное, чует, сука, — думает слесарь Н. — Ну и собак развели, динозавры какие-то. На улицу выходить опасно, эти твари не только ногу, но и я…а оттяпают».

На пути к трамвайной остановке встречается канава с перекинутой через нее доской. Переходя по доске канаву, слесарь Н. думает:

«Хоть бы поручень к доске приделали, упасть ведь можно. Сколько пьяных, наверное, сюда попадало. Ведь год, как зарыть не могут. Ну что за государство такое, а! Жалобу, что ли, написать».

Перейдя через канаву, слесарь Н. приподнимает брючины, которые только вчера чистил, и идет неестественной походкой, стараясь не забрызгать брюки жидкой грязью, размазанной по асфальту на полкилометра в округе. Дойдя наконец до чистого асфальта, он шаркает ногами, счищая с ботинок грязь. Оглядев свои брюки, слесарь Н. с удовлетворением думает:

«Всего до пояса забрызгался. А Васька-то, токарь, вчера пришел, аж на ушах грязь была. Ну что за народ, а! Ведь, как свиньи, в грязи живем. Что, канаву закопать трудно? Ну что за правительство, а!»

Ожидая трамвая, слесарь Н. оглядывает стоящих на остановке людей. Комок злости подступает к его горлу.

«Это вот они, наверное, ее….т в лифте и канавы роют. Твари какие-то стоят, а не люди», — думает слесарь Н.

Побольнее толкнув кого-то, слесарь Н. залезает в трамвай. Увидев свободное место, он быстренько садится туда. Рядом с ним встает старушка с авоськой. Слесарь Н. отворачивает голову и смотрит в окно, будто бы с интересом оглядывая проплывающие пейзажи.

«А эта развалина куда еще едет поутру, — думает слесарь Н. — Сидела бы лучше дома. Нарожала, наверное, алкашей-засранцев, которые путают лифт с туалетом. А еще уважения требует!»

Пройдя через ободранную вертушку проходной завода, слесарь Н. приступает к работе. Зажав в тиски заготовку, слесарь Н. начинает угрюмо ее точить напильником.

«Ради чего точу, а? Ради этой зарплаты, что ли? Точу, точу, а жизнь-то собачья», — думает слесарь Н.

Он берет свою пол-литровую банку, идет в курилку, наливает в банку воды и втыкает туда кипятильник. Выкурив сигарету, слесарь Н. пьет чай из банки.

«Как последняя сволочь чай-то пью, — думает он. — Сижу в курилке рядом с туалетом и пью. Никакой заботы о рабочем человеке! Хоть бы стаканы граненые купили».

Явно превозмогая себя, слесарь Н. идет на свое рабочее место и точит деталь. Наступает время обеда.

«В столовую, что ли, пойти, — думает он. — А-а, пока в очереди стоишь, кишки все переваришь. И повара все — ворье. Котлеты делают из сала с хлебом, хоть бы немножко мяса клали. Салаты вчерашние… Алюминиевые вилки как спираль перегнуты. Такие же твари работают, как и в нашем подъезде. А-а, ладно, пойду в курилку, бутерброды пожру с чаем. Сходить только надо в столовую, ложку спереть. Мою-то какая-то сволочь сперла».

Продолжая угрюмо работать после обеда, слесарь Н. прерывается и идет в туалет.

«Вонь-то какая, хуже, чем в лифте, — думает слесарь Н., залезая на унитаз и доставая из кармана газету. — Края унитаза все загажены, разве сядешь! Вот и сидишь как курица на насесте, ясно дело — мимо получается. Хоть бы туалетная бумага была, а то вот — газетой; говорят, в ней канцерогены есть. Хорошо, что хоть бесплатный! А то вон на вокзале туалеты все платные. А если денег нет, то, обоср…..ся, что ли. Ну и суки там работают, а! Хоть при них обоср…сь, без денег не пустят! Э-эх!»