Мир сложнее, чем мы думали

В одной из популярнейших газет России было написано, что в связи с приездом в Москву мага Копперфильда, способного сносить здания с лица земли, москвичи больше всего желают снести здание Госдумы со всеми депутатами. Слесарь Н., прочитав эти газетные строчки, наверное, подумает, что смести с лица земли избранников народа опосредованно означает смести этот народ вообще. Они, кого избирали, такая же дрянь, как и я, наверное, думает слесарь Н. Все же не стоит бесконечно поносить депутатов и показывать их в идиотски комичном плане.

Негативная аура России достигла своего апогея при выборах губернатора в Иркутске в 1997 году. На пост губернатора претендовали вор, насильник и «голубой». О «достоинствах» каждого из претендентов известили газеты. Народ выбрал вора; видимо, воровство показалось иркутянам более «привлекательной» чертой, чем насилие и «голубизна».

— Ну что мы за народ, а! — говорили иркутяне. — Выбираем губернатора из вора, насильника и «голубого». Э-эх!

Но ведь в нашей жизни есть не только негативное. Есть и хорошее Но в период царства негативной ауры хорошее забывается.

Художества 13 подъезде

Моим секретарем работает 19-летняя донская казачка Ирина, приехавшая из города Волгодонска (Ростовская область). В свое время наркоман выстрелил в группу девушек из дробового пистолета; дробинка попала ей в глаз. Мы ей сделали три сложнейших операции, сохранили глаз и зрение.

В период пребывания ее в клинике наших докторов очень потешала необычность речи Ирины. Ее донская речь была не только наполнена большим количеством пословиц и поговорок, но и отличалась особой мягкостью и ласковостью. Например, женщину-врача в средней полосе России могут грубо назвать «врачиха». Про своего лечащего врача Ирина говорила:

— Лилия Фуатовна — очень хорошая врачица. Однажды она сказала, сняв повязку с глаза:

— Вон, воронок сидит.

Я ничего не понял, потому что знаю, что «воронок» — это машина, куда сажают преступников. Оказывается, словом «воронок» Ирина ласково называла ворону. Сороку она называла «сорочка», вводя в недоумение людей, одетых в сорочки. Звезды на ее языке звучали только как «звездявочки». Блюдце она называла «блюдица». Вместо того чтобы сказать «поздно уже», она говорила «позднячки уже». Слово «утром» в ее лексиконе звучало только как «с утреца». Карманы она называла «втулки», а маленькие карманы — «втулявочки».

— Ля (глянь. — Э. М.), а небо звездявое-звездявое, а ночь такая лунявая-лунявая, — говорила она.

Я прочитал Ирине часть главы про слесаря Н. и спросил ее мнение.

— Не все подъезды такие, — сказала Ирина. — Когда я захожу в свой уфимский подъезд, то от грязи меня псих накрывает (действует на нервы. — Э. М.), огурцы валяются и еще какая-то хрюканина (дрянь. — Э. М.). Темно, свет забрали (свет отключили. — Э. М.) что ли, думаю, всю меня трусит (дрожу от страха. — Э. М.), замыкаюсь (запираюсь. — Э. М.) сразу. Удивляюсь, Буратино, что ли, богатыми стали, свое гадить. А у нас в Волгодонске, где я выросла, был подъезд разрисованный.

— Всякими матерными словами?

— Нет же, мы, донские — догадульки (догадливые. — Э. М.). Мы поняли, что если подъезд и общаковый (общественный. — Э. М.), то он же и твой. Родители наши скинулись и купили цемента и краски. Мы, дети, заделали цементом все дырдочки (дырки. — Э. М.), отцы сами покрасили стены. Только один гребунец (жадный человек. — Э. М.) не дал денег.

А потом мы сказали: «А ну, мальчики и девочки, подорвались по-пыренькому (взялись за дело. — Э. М.)» и начали разрисовывать стены. Один мальчишка у нас был — сочиняхолка (сочинитель. — Э. М), он макеты картин на стенах делал, а мы их разукрашивали. Я зебру рисовала и пингвина, другие еще что-нибудь. Каждый старался свою картину лучше обэтовать (сделать. — Э. М.).

— Ну, и какое впечатление производил такой разрисованный подъезд?

— О! — говорила Ирина, —как с куста скажу (убедительно скажу. — Э. М.), каждый, кто чужой заходил, восклицал: "Ля, кино и немцы (признак удивления. — Э. М.), так это же картинная галерея. А все дети из нашего подъезда хорошими вышли, образование получили, грамотюги (грамотные. — Э. М.). Ни одного нарика (наркомана. — Э. М.). Ведь красоту своими руками наводили. Самая старшая из детей нашего подъезда, Наташка, замужем уже, покабанела (поправилась. — Э. М), до сих пор на своей стене новые рисунки обэтовывает. Все, кто войдет в наш подъезд, не марчит (молчит. — Э. М.), хвалит нас, никому не параллельно (не безразлично. — Э. М.). Детей с других подъездов, глядя на наши рисунки, тоже на умняк пробило (за ум взялись. — Э. М.), тоже начали свои подъезды хорошими картинками обэтовывать. Подъезды никто не замыкал.

— А было так, чтобы в вашем подъезде гадили?