Мир SMAX. Трилогия (СИ)

— Алекс, он, в смысле, Ник, останется в лучшем мире?

— Силач, ты ведь умеешь говорить по-человечески. Я дал ему наркотик. Слабый. Он будет спать. Дал весь комплект первой помощи, воспаление прямо сейчас ему не грозит. Но чем быстрее доставим брата в госпиталь, тем будет лучше.

— Прямо скажи, что думаешь.

— Думаю, что сейчас мы ещё минут десять потратим на проверку лагеря. Потом, найдём мы их, не найдём, возвращаемся к миниспидеру, загоняем в него всех и прорываемся в Югопорт.

— А хиванец?

— Ещё встретимся, уверен. Он специально ищет меня.

— Да? А почему?

— Дурак какой-то. Вбил он себе в голову какую-то фигню. В общем, будет возможность поквитаться, а сейчас и времени нет, и я боюсь солдат. Если они вдруг вылезут сейчас, мы с ними надолго завязнем.

Со стороны командного центра раздались хлопки. Алекс с Силачом повернули в сторону — перебежками, понимая, что враг может караулить их по пути.

— Зернов?

— Надеюсь. Оружие у погибших кадетов никто ведь не собрал, — Алекс нахмурился. Новая ошибка и новая напасть, спартанцы могли воспользоваться «восьмёрками» погибших русентийцев. — Надо деду сказать.

Предупреждение запоздало. Старый пограничник, услышав на улице подозрительный шум, выглянул и упал замертво. Диверсант удовлетворённо осмотрел давно желанное оружие: «Да, это не импактор! Обоймы к нему ещё бы где взять?». Пограничнику до отставки было восемь месяцев и тринадцать суток. Пусть он не любил Алекса, пусть он не хватал с неба звёзд, пусть при обороне лагеря он ничем не отличился — но он был русентийский военный, и в его честь потом прогремит салют. Он погиб в бою, а значит, он герой.

Разведчики и армейцы вышли к командному центру, привлечённые хлопками выстрелов, практически одновременно, но с разных сторон. Спартанца, убившего деда, снял Андреев. Остальных не было видно, но в миниспидере явно кто-то уже сидел, потому что машина рванула с места, набрав максимальную скорость — водителя и пассажиров должно было практически размазать, а потом снова собрать.

— Стреляй! — заорал в коммуникатор Зернов, а последний его кадет попытался поразить движущуюся цель навесом, неудачно. Алекс не реагировал, и скоро стало ясно почему. Миниспидер поравнялся с воротами лагеря и раздался взрыв, столь же мощный, что и при самоликвидации армейских спидеров. Лагерь имел прямоугольную форму, не квадратную, восточная стена была длиннее северной, и только поэтому она развалилась не вся, а частично. Но ворот у лагеря больше не было. Да и нужда в них полностью отпала.

— А говорил, что нет системы самоликвидации, — Зернов получил возможность пообщаться с Алексом только после того, как тот убедился — брат на месте, в командном центре, спит.

— Я блефовал.

— Ещё пара очков в досье, мальчик, — голос капитана стал неестественно весёлым. — Ты просто кладезь талантов. Снимаю шляпу!

— Что-что вы снимаете? — от удивления закашлялся Алекс. Дело в том, что шляпой в Русенте с недавних пор стали называть… Впрочем, это совершенно неважно, потому что Зернов коротким хуком ударил Алекса в лицо, сбив мальчишку оземь. И тут же замер под дулом «восьмёрки» Силача. Андрееву вступить в игру не дал Алекс, из положения лёжа с силой лягнув кадета в колено до хруста, а потом и взяв его на прицел.

— Такой прикол я знаю. Ну, что на этот раз, капитан?

— Всё то же. Вы хиванские шпионы, — Зернов отвечал устало, как будто в сотый раз повторял «нет» капризному ребёнку, выпрашивающему дорогую игрушку.

Простое, продолговатое лицо, морщины, густые брови, непременные усы… Типаж, про которого говорят «Настоящий мужик». Он не обидит слабого, поднимет упавшего, поддержит застольную беседу, послужит каменной стеной для супруги, детей и родителей. Почему он зациклился на мнимом предательстве Алекса и товарищей? Возможно, капитана Зернова подломила гибель почти трёх десятков кадетов, за которых он нёс ответственность? Но в досье офицера горели две звёздочки, два боя — значит, смерть он видел. Может быть, сработала юношеская страсть к делам разведки, в которой у него «не получалось»? Или всё проще, и капитан банально растерялся, переложив управление боем сначала на майора, а потом на Алекса, а теперь подсознательно хотел устранить последних свидетелей? То есть, и в самом деле сюда, под Югопорт, кто-то могущественный слил весь людской брак для утилизации, равно как старая пьяница Годвинсон шлёт на убой свои человеческие излишки?

Алекс мог бы добиться от Зернова ответов, или хотя бы попытаться их получить. Но только не сейчас, когда рядом без сознания лежит брат, не родной, но ставший родным для Алекса, в чьей жизни настоящих родных не было.

— Капитан, был бы ты толковым, стал бы майором и работал бы шлагбаумом, — бородатую шутку Алекс выдал с фальшивым задором и снова стал серьёзным. Вытер кровь с разбитого рта, пересчитал пальцы на руке, не отводя «восьмёрки» от тихо стонущего Андреева (парень может остаться калекой, если не доберётся в ближайшее время до врачей).