Мир смерти

Армстронг терпеливо дождался, пока страховочный ремень не закрепят на веревках из корней, а затем двинулся довольно быстрым и размеренным темпом. Оказавшись на том берегу, он перебросил свою и Ландона страховки обратно остальным, поэтому Майерс и Сторм также вскоре присоединились к ним. Доновиц пошел следующим, и, переправившись через реку, он предупредил, что первая веревка начала протираться посередине.

— Старайтесь держать большую часть веса на второй веревке, — посоветовал он.

Бракстон внимательно следил за Воинами Джунглей, и, когда настала его очередь, он постарался копировать их движения. Одолев всего лишь треть веревки, он сорвался — рука соскользнула. Страховка не дала ему упасть в реку, но на мгновение гвардеец очутился на волосок от смерти.

Тогда же и оборвалась первая веревка, — не выдержав нагрузки, она лопнула, и ее свободные концы полетели в воду, где их тут же поглотила кислота. Бракстон вцепился в уцелевшую веревку с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Лишь минуту спустя он нашел в себе силы двинуться дальше. Он сорвался снова, но страховочный ремень опять его спас, и в этот раз боец оправился уже быстрее. Когда Бракстон добрался до остальных, Лоренцо облегченно вздохнул и понял, что все это время он следил за гвардейцем, затаив дыхание. На лице Маккензи также читалась тревога. Неужто комиссара действительно волновала участь своего адъютанта и он считал его не просто живым щитом?

Грейс и Малдун о чем-то шептались между собой, совершенно не интересуясь происходящим над рекой. Когда Маккензи обратил на них внимание, те быстро отодвинулись друг от друга, но на секунду их взгляды пересеклись, и Лоренцо показалось, будто он заметил в них что-то зловещее. Отблеск принятого решения.

Маккензи приказал трем оставшимся гвардейцам свить новую веревку.

— Пустая трата времени, — высказался Грейс. — Вторая веревка была всего лишь запасной.

— Мера предосторожности, которая полностью себя оправдала, — холодно заметил Маккензи.

— Ваш гвардеец едва ли понимал, что делает, — возразил Грейс. — Если бы он послушал совета Башки…

— Я не доверю свою жизнь… — начал Маккензи.

— Нас осталось четверо, и Малдун с Лоренцо почему-то не ноют, — оборвал его сержант. — Веревка прекрасно держала нас раньше, удержит и сейчас. Лучше рискнуть, чем сидеть на этом берегу еще час. Мы уже и так отстаем от графика.

С этими словами он забросил рюкзак Ландона себе на правую руку, а свой повесил на левую, для равновесия. Затем схватился за веревку и, подражая Вудсу, принялся перебираться без страховки.

— Вернись, Грейс! — взревел Маккензи. — Предупреждаю, если ты немедленно не вернешься, я… я…

— На мой взгляд, сэр, — бесцеремонно сказал Малдун, — вы едва ли можете чем-то грозить ему.

— Это также войдет в список твоих проступков, рядовой! — проорал комиссар вслед сержанту. — Малдун, ты что себе позволяешь?

Малдун сказал, чтобы Лоренцо шел следующим, и принялся обматывать веревку ему вокруг пояса, но Маккензи быстро отпихнул его в сторону.

— Следующим переправлюсь я, — заявил он. — За Грейсом и Вудсом нужно все время присматривать.

— Уверен, Бракстон об этом позаботится, сэр, — с неприкрытой издевкой бросил Акулий Корм.

Маккензи лишь зыркнул на него, но ничего не сказал.

Малдун обвязал комиссара страховочным ремнем и кивнул. Он не подсадил его, как всех бойцов, и безучастно смотрел, как Маккензи самостоятельно пытается дотянуться до нее. Наконец его старания увенчались успехом, и, с грехом пополам ухватившись за веревку, он бросил опасливый взгляд на кислотную реку.

Комиссар начал переправляться, уверенно и неторопливо перебирая руками и ногами. Тогда-то Лоренцо вновь заметил тот блеск в глазах Малдуна, и его сердце ёкнуло.

Ему доводилось слышать, что уровень смертности комиссаров, приписанных к катачанским подразделениям, был во много раз выше среднестатистического по Империуму. Потери обычно списывали на несчастные случаи — естественные последствия того, что людей, пусть даже высокопоставленных или обученных, которые отродясь не бывали на мирах смерти, отсылали в незнакомую им среду обитания. Мало кто задумывался, что дела могли обстоять несколько иначе, — по крайней мере, ни о чем подобном Лоренцо не слышал. Но все знали (или, во всяком случае, подозревали) истину.

Миры смерти Империума порождали независимых и гордых людей, которые хранили верность лишь тем, кто заработал их уважение. Но катачанцы выделялись даже на их фоне.

— У него хорошо получается, — пробормотал Малдун, наблюдая за Маккензи с неприкрытым презрением. — Слишком хорошо.

С этими словами он потянулся к веревке и предупреждающе взглянул на Лоренцо, чтобы тот не вздумал помешать ему. В этот момент Лоренцо подумал, что, возможно, ему стоило бы именно так и поступить, сделать что-либо. Наверное, такой поступок был бы правильным, но в горле у него так пересохло, что он не мог выдавить из себя ни слова. В любом случае это его не касалось, а если даже и касалось, он должен оставаться верным своим товарищам, не так ли?

Не так ли?

Но слишком поздно. Он всегда опаздывал.