Мир смерти (тетралогия)

Когда любопытство Ясона было удовлетворено, настала очередь Орайела, и он стал задавать бесчисленные вопросы. Не переставая жевать, Ясон давал ответы, которые сказитель и его ученик откладывали в глубине памяти. Они вели себя спокойно, что позволяло Ясону считать себя в безопасности, по крайней мере пока. Близился вечер, и Ясон решил, что пора подумать о бегстве и возвращении на корабль. Он дождался, пока Орайел замолк, чтобы перевести дух, и в свою очередь спросил:

— Сколько в лагере людей?

Сказитель, все время пивший ачад — так называлось забродившее моропье молоко,— стал покачиваться из стороны в сторону, что-то бормотать и широко разводить руки.

— Они дети грифа,— проговорил он,— и столь многочисленны, что тучей покрывают равнину и заставляют трепетать сердца врагов...

— Я не спрашиваю об истории и победах, меня интересует число людей.

— Это известно одним богам. Может быть, сто... а может — миллион.

— Сколько будет двадцать плюс двадцать? — прервал его Ясон.

— Меня никогда не беспокоила такая ерунда,— ответил старик.

— Но ведь речь идет не о высшей математике, а о счете в пределах ста.

Ясон встал и осторожно выглянул наружу. Порыв холодного ветра заставил его прослезиться. Высокие снежные облака плыли в бледной голубизне неба, тени стали длиннее.

— Пей,— сказал Орайел, протягивая ему кожаную бутыль с ачадом. — Ты мой гость и должен пить.

Тишину прерывал лишь скрип песка, которым старуха терла котел. Ученик опустил подбородок на грудь и, казалось, заснул.

— Я никогда не отказываюсь от выпивки,— Ясон взял бутыль.

Поднося ее к губам, он поймал быстрый взгляд старухи, которая поспешно вновь нагнулась к своей работе. За спиной послышался слабый шорох.

Ясон отпрыгнул, бросив бутыль; в тот же миг, задев ухо, по его плечу ударила дубинка. Ясон не глядя выбросил вперед ногу и попал в живот ученика сказителя. Тот согнулся и выронил острый железный прут.

Орайел, который больше не выглядел пьяным, вытащил из-под шкур длинный двуручный меч. Хотя удар дубинки лишь скользнул по плечу, правая рука Ясона онемела, однако левая была в порядке. Он уверенно ускользнул от меча и, схватив старика за горло, указательным и большим пальцами прижал ему сонную артерию. Сказитель судорожно глотнул и свалился без сознания.

Тем временем старуха извлекла откуда-то длинный пилообразный кинжал — камач певца-сказителя оказался настоящим складом оружия — и попыталась напасть на Ясона. Бросив старика, он перехватил кисть старухи так, что оружие выпало из ее руки.

Все это заняло не более десяти секунд. Орайел и его ученик беспорядочной кучей валялись друг на друге, а старуха подвывала у костра, растирая запястье.

— Спасибо за гостеприимство,— сказал Ясон, кутаясь в шкуры и стараясь вернуть к жизни онемевшую руку. Когда, наконец, он смог двигать пальцами, то связал старуху, заткнул ей рот кляпом, а потом проделал то же самое и с остальными. Глаза Орайела открылись, в них горела лютая ненависть.

— Что посеял, то и пожнешь,— сказал ему Ясон, выбирая шкуры. — Это тоже можешь запомнить. Я думал, ты хочешь получить знания и рассчитаться той же монетой. Но ты оказался жадноват. Я знаю, ты и теперь сожалеешь, разрешая мне взять несколько побитых молью шкур, эту грязную меховую шапку, которая знавала лучшие дни, и кое-что из оружия.

Орайел что-то прорычал; вокруг кляпа, торчащего изо рта, выступила пена.

— Каков слог! — заметил Ясон.

Он надвинул шапку на глаза, подобрал дубинку, обернув ее кожей.

— Ни у тебя, ни у твоей девицы не достанет зубов, а вот твой помощник справится. Он сможет разжевать кляп, а потом перегрызть веревку у тебя на запястьях. Но я тем временем буду уже далеко. Скажи спасибо, что я не похож на вас, иначе всех вас уже не было бы в живых. — Он глотнул ачада и повесил кожаную бутылку через плечо. — Это я возьму на дорожку.

Когда он вышел из камача, вокруг никого не было. Он прочно завязал полог, взглянул на небо и, повернувшись спиной к шатру и низко нагнув голову, побрел по лагерю варваров.

5

Никто не обратил на него ни малейшего внимания. Закутанные в шкуры, чтобы уберечься от пронизывающего холода, обитатели лагеря независимо от возраста и пола выглядели такими же немыслимыми оборванцами. Отличалась только одежда воинов, но тем легче их было избежать, прячась в проходах между камачами. Остальные обитатели тоже старались не встречаться с ними, поэтому никто не обращал внимания на Ясона.

Лагерь раскинулся произвольно. Камачи выстроились неровными рядами, очевидно каждый ставил свой шатер там, где останавливался. Вскоре камачи поредели, и Ясон увидел стадо небольших, мохнатых, истощенных коров. Вооруженные охранники сидели на корточках, держа на привязи моропов. Он постарался пройти мимо них как можно быстрее, но и не вызывать подозрения. Затем он услышал блеяние и почувствовал козий запас и благополучно миновал козье стадо. Неожиданно он оказался у последнего камача, и перед ним до самого горизонта простерлась степь. Солнце стояло низко над горизонтом; Ясон смотрел на него, счастливо щурясь.