Читаем Мир сошёл с меня полностью

Мир сошёл с меня

Иногда мне хочется заниматься творчеством. Иногда нет ни искры вдохновения. Иногда я как великий мастер. Иногда как пустой зомби.

Я не понимаю. Так многого. А главное – себя самого. Я каждый день задаю себе вопросы, убеждаю себя в чём-то, ищу ответы, анализирую реальность и себя в ней. Но каждый раз всё это словно тщетно. Такое ощущение, что я – уже не совсем я. Что я – больше не принадлежу себе. Что что-то изменилось, и навсегда, и теперь мне просто нужно покорно свыкнуться с этим.

Тогда становится страшно. От темноты и пустоты, что начинают заполнять нутро.

Нет ничего вне меня. Ничего, куда я мог бы стремиться. Ничего, что могло бы меня спасти…

Что меня может спасти в этом мире? Спасти от самого себя?

«Я сам», – звучит в голове встроенный в меня гуманист-психолог. Конечно, сам, но… что-то здесь всё равно не то. Просто натаскивать себя, перебарывать, трансформировать, подталкивать к эволюции, усилению волевых качеств – и для чего? Просто для чего всё это? Чтобы завтра снова проснуться в кровати и пойти удовлетворять нужды своей биологической оболочки? Ради этого?

Ведь есть же что-то большее. Должно быть. Но только где оно? И почему я этого лишён сейчас? По какой такой причине я оказался там, где я есть? Таким, какой я есть?

Вопросы, вопросы, вопросы…

Так хочется уже разобраться со всем этим. И оставить позади. И начать что-то новое. Где всё уже не будет как прежде.

Но пока – всё тот же экзистенциальный отель. И я его клиент.

Почему-то.

Груда парадоксов

Наш мир – это груда парадоксов,

Которые не совместимы, но семья.

И вечно ругань, ссоры, разбиралки,

Но крепкая, отнюдь, она.

Меня усыновили в эту секту,

Забросив в самый жаркий эпицентр,

Чтоб тоже стал я парадоксом,

Несовместим – но с ними вместе.

Какая-то слишком жирная ирония,

Какой-то уж слишком толстый намёк,

Что мир этот – точно не мякоть,

А выжатый кем-то сок.

И я тихонько его попиваю,

Пока календарь худеет к зиме.

Я и ему иногда предлагаю,

Он говорит: «С января – буду ОКЕЙ!»

Верю ему. Уже проверял:

Ирония поставлена на вечный повтор.

Вот технология! Кто только создал?

Повторять то, что уже ушло.

Съёмная жизнь

Жить в съёмных квартирах

Каких-то людей.

Жить в съёмных телах

Каких-то людей.

В зеркалах не узнать

Каких-то людей.

О, странный мир

Каких-то людей!

Снимать на камеру

Каких-то людей.

Сниматься на камеру

Каких-то людей.

Снимать одежду

С каких-то людей.

О, странный мир

Каких-то людей!

Видеть повсюду

Каких-то людей.

Слышать повсюду

Каких-то людей.

Трогать повсюду

Каких-то людей.

О, как же много

Каких-то людей!

А я… кто?

Ну КТО?!

Кто, если…

Живу в съёмных квартирах

Каких-то людей?

Живу в съёмных телах

Каких-то людей?

В зеркалах не узнаю

Каких-то людей?

Что за планета

КАКИХ-ТО ЛЮДЕЙ?!

Но ладно, ладно…

Чего это я, правда!

Просто сделаю вид,

Что всё нормально.

Я – один

Из каких-то людей,

Живущий жизнью

Каких-то людей.

Мне ведь не надо в психушку,

Угу?

Я просто один из людей.

«У-у-у!..»

Неба нет

Я нарисованный персонаж чьего-то сна:

Хожу по кругу с утра до утра.

Меня перематывают, перемалывают, а зря:

Я не желаю такой жизни – тюрьма.

Я так хочу осознать, кто я есть?

И для чего помещён в эту жесть?

Кто сотворил этот странный мир?

Кто ответит, когда накроется тир?

Меня нарисовали в этом забытье,

Помогли мне забыть себя, потом: «Кто я? И где?»

Ничего совсем не пойму,

От утра до утра по кругу хожу.

Взываю к звездам, а их, оказалось, и нет,

Всё – голограмма, моя потеря потерь!

Я сердце романтика из себя выселил,

Когда узнал, что состою из пикселей.

Циничность внешнего перекрыла мне кислород,

Я схватился за горло, мечта резво – рот в рот.

Я исцелён, на день или два,

Стану писателем – какая судьба!

Но на третий всё проходит,

И снова я окружён ничем:

Нет на небе далёких магнитов,

Как и неба самого тоже нет.

Холод

Холод людей. Холод мира. Холод души. Незачем жить. Умирать – ещё хуже. Просто терпеть? Переждать? Дождаться лучших времён, чтобы потом сказать: «Всё круто. Теперь – всё круто!» Разве ради этого я живу? Чтобы однажды сказать «Всё круто»? Перекрыть свою недавнюю тоску и потерянность новыми впечатлениями и моментами радости?

А кто ответит за прошлое? За то, что пережил? И кто даст гарантии, что оно не повторится? Где та инстанция, которая выдаёт такие документы? А если нет их – инстанции чёртовой и документов этих, – так будет ли радость от новых побед полной и всеобъемлющей? Ведь в голове всегда будет сидеть не засыпающий диспетчер: «Мы помним… помним, как всё было. Помним, как нам было не весело. Мы ждём… мы внимаем тишине и ждём, что всё в любой момент может вернуться на круги своя».

А тогда не помогут и новые радостные моменты, открытия, люди, события. И снова мне нужно будет совершать марш-бросок до светлых мгновений своего существования?

Кажется, загоняюсь. Но я не могу не думать об этом. Не могу, и всё.