Мир сошёл с меня

В том виртуальном нашем сне.

Пора лишь просто всё закончить,

Прощай, Иллюзии, прощай!

Я очень долго ждал спасенья,

Но понял, что напрасно ждал.

Часть 2

На выход

Маяк

Успокоиться, дышать глубоко,

Взять блокнот и идти на Маяк.

(За ответами.)

Успокоиться, дышать глубоко,

Накинуть рюкзак и просто шагать.

(За рассветами.)

Успокоиться, дышать глубоко,

Пианино – в уши, и уже немного легко.

(Без таблеток.)

Успокоиться, дышать глубоко,

Взять себя – и вести к Маяку.

(Там есть Свет.)

Но…

…Главное ведь – сначала понять:

Где среди миллиардов всполохов чужих снов,

Незримо ощущая твоего сердца такт,

Ждёт тебя именно твой,

Единственный и родной

Маяк?..

Глубина

В каждом есть Глубина,

Но не каждый готов в неё нырнуть.

Ведь что там найдёшь – неизвестно,

Лучше уж просто уснуть.

Поверхностным сном иллюзий:

Ты – тот-то, там-то и с теми-то.

Шаг вправо если – тревога.

Шаг влево – «А ну стой! Оборзел?!»

Не пустят по горизонтали,

А по вертикали – тем более.

Живи, где даётся, «понял?»,

Иначе станешь изгоем.

В каждом есть Глубина,

Но не каждый готов её приоткрыть.

Страхи, как костры для зверья,

Всегда на посту: «Тебе не пройти!»

Один авантюрный шаг – прицел,

А два – уже «Расстрелять!».

Вот и решай, как тебе жить

В двухмерной плоскости бытия.

От этих постоянных подножек извне

Так хочется материться и крушить.

Но я просто вздыхаю, привыкать ли мне —

Мастеру смирно, покорно жить.

Жить – но всегда наигранно,

Жить – примитивной, скудной ролью.

Устал я от этих сценок унылых,

Но… буду однажды силён я.

Да. Просто нужно чуть времени

Собраться, поверить: «Иду!»

Отвлечь от себя тревоги систему,

А потом – РАЗ! – и рывок в Глубину.

Плюхнусь в себя я с разбега,

Что тоже равноценно «Сдаюсь».

Пусть охренеет охрана,

Когда я в себе растворюсь.

Я люблю

Я люблю обсуждать необсуждаемое,

Что не поддаётся вовсе силе слов.

Я люблю осязать неосязаемое,

Что словно из совсем иных миров.

Всей странности ярчайшие изумруды

Я неизменно собираю в свой карман.

Ну, а потом кому-нибудь, кто хочет,

Возможно, я бесстрастно их раздам.

Ведь дар тот странностью дышать

Мне дан спонтанно и бесплатно,

Но должен ли я кому-то его дать?

Вернее, поделиться аккуратно?

Ведь каждый – очень хрупкая система:

Не угадаешь, от чего его проймёт,

А от чего, покрывшись слоем гнева,

Решит закрыть себя он на замок.

Да и не просят – так лучше и не лезть:

Не знать наверняка, чего душе другой угодно.

Порой своих проблем-дилемм не счесть,

Так что уж говорить там про чужие «сложно».

Я люблю размышлять о чём-то странном,

Что мир вокруг меня – какой-то не такой.

Я люблю грезить о чём-то древне-тайном,

Что не расскажешь даже близкому порой.

Всей странности острейшие осколки

Я потихоньку наматываю на кулак,

Чтобы однажды в час заветный

Разрушить стену клетки в один удар.

Когда, в конце концов, падёт та самая завеса!..

И разобьются вдребезги иллюзии подковы!..

Я, разнеся всё в клочья, вдруг пойму:

А что же я, собственно, такое.

И вот тогда, на пепелище и руинах,

Предстанет то, чем я всегда и был.

И выстроится, наконец-то, ясная картина

Той родины, чей свет меня манил.

Но пока ещё – я лишь коллекционер

Тех изумрудов и осколков правды.

Но, может, однажды, хоть и не без потерь,

Всё же раскрою всей Вселенной карты.

Нить

Нарисованное небо!

Нарисованная жизнь!

Я хотел найти спасенье,

Но нашёл лишь только нить.

И она вела ко мне

Через череду преград,

Чтобы понял, наконец,

Кто же истинный творец:

Всей вселенной и любви,

Нескончаемой игры,

Путешествий сквозь миры,

Многоцветья красоты.

Удивительное небо!

Удивительная жизнь!

Я хотел найти спасенье,

Но нашёл лишь только нить.

о Пустоте

(фрагмент моего романа «Эфемерно»)

Пустота…

Самое главное – это то, что она сжирает тебя изнутри. Не оставляя шанса на осознание всего масштаба катастрофы. Не принимая в расчёт твоё мнение и отношение к этому. Фатально. Болезненно. Неизлечимо. Именно так она поглощает тебя – эта внутренняя безграничная Пустота. А ты всё отворачиваешься от неё, так и этак пытаешься улизнуть в какую-нибудь первую попавшуюся щель, как мышка, гонимая нацеленной на результат кошкой.

Пустота.

Она – сама бесконечность. И ей ничего не стоит искромсать тебя. Размолоть в труху. Разбить вдребезги. Она даже имени твоего перед этим не спросит. Ей это, пожалуй, и не нужно. Она сожрёт и его. Она – тоскливая бесконечность, развлекающаяся с людьми, как та самая кошка с мышкой. Никакой гуманности. Только суровый закон Пустоты: «Я сделаю тебя собой. Ты станешь ничем. Я разберу тебя по кусочкам. Да так, что ты будешь кричать от боли».

И с каждым отвалившимся куском ты с ужасом понимаешь: тебе никогда не убежать от Пустоты. Не скрыться от её всепоглощающей власти. И душа твоя навсегда померкнет и потеряет свой индивидуальный контур в бездне её тьмы.