Мир Стругацких. Полдень и Полночь

Три года назад он вынырнул из заплесневелых подвалов дворцовой канцелярии, мелкий, незаметный чиновник, угодливый, бледненький, даже какой-то синеватый. Потом тогдашний первый министр был вдруг арестован и казнен, погибли под пытками несколько одуревших от ужаса, ничего не понимающих сановников, и словно на их трупах вырос исполинским бледным грибом этот цепкий, беспощадный гений посредственности. Он никто. Он ниоткуда. Шепотом поговаривали даже, что он и не дон Рэба вовсе, что дон Рэба – совсем другой человек, а этот бог знает кто, оборотень, подменыш.

Так и есть. Подменыш. Подлинное лицо спрута. Без усиков щеточкой, как у Адольфа. Без холодной надменности Муссолини. Смешно, подумал Румата, я три года следил за ним и не понял, что он такое. Впрочем, если бы он следил за мной, тоже ни черта бы не понял.

Румата рванулся, лезвия мечей серебряными дугами прошили воздух. И – не достали. Рэба метнулся к гобелену на торцевой стене. Спрут в его руке полыхнул багровым. Рука дона Рэбы втянулась в гобелен. Голубоватое облачко окутало его силуэт.

На мгновение Румата замешкался. Дон Рэба смотрел на него холодными, рыбьими глазами навыкате. В них не было страха. В них было нечто такое, отчего Румата растерялся, запутался. За долгие годы в Арканаре он многое повидал в глазах тех, кто оказывался перед лицом смерти: страх, мольбу, даже надежду. Но он никогда не видел… додумать он не успел. И удар нанести не успел. Над головой громыхнуло, рявкнуло, помещение заволокло дымом.

Патрульный дирижабль… усыпляющий газ, – теряя сознание, понял Румата…

– А потом? – спросила Анка.

Пашка отвел глаза, несколько раз хлопнул себя ладонью по колену, наклонился и потянулся за земляникой у себя под ногами. Анка ждала.

– Потом… – пробормотал Пашка. – В общем-то никто не знает, что было потом.

Передатчик он оставил дома, и когда дом загорелся, на патрульном дирижабле поняли, что дело плохо, и сразу пошли в Арканар. На всякий случай сбросили на город шашки с усыпляющим газом. Дом уже догорал. Сначала растерялись, не знали, где его искать, но потом увидели… – Он замялся. – Словом, видно было, где он шел.

Пашка замолчал и стал кидать ягоды в рот одну за другой.

– Ну? – тихонько сказала Анка.

– Пришли во дворец… Там его и нашли.

– Как?

– Ну… он спал. И все вокруг… тоже… лежали… Некоторые спали, а некоторые… так… Дона Рэбу там не нашли… – Пашка быстро взглянул на Анку и снова отвел глаза. – Забрали его, то есть Антона. Доставили на Базу… Понимаешь, Анка, ведь он ничего не рассказывает. Он вообще теперь говорит мало.

Анка сказала:

– Ты не давай ему много думать. Ты с ним все время о чем-нибудь говори. Глупости какие-нибудь. Чтобы он спорил.

Пашка вздохнул.

– Это я и сам знаю. Да только что ему мои глупости?.. Послушает, улыбнется и скажет: «Ты, Паша, тут посиди, а я пойду поброжу». И пойдет. А я сижу… Первое время, как дурак, незаметно ходил за ним, а теперь просто сижу и жду…

…Поплавок чуть качнулся, по воде пошла рябь. Антон подсек, аккуратно подвел рыбу к берегу, вытащил, освободил и бросил обратно в воду.

Говорить Антону не хотелось. Купаться тоже.

Поплавок дрогнул. Антон собрался подсечь, но внезапно увидел под водой исполинскую рыбину. Она лишь слегка тронула наживку, не заглатывая, а теперь оттуда, из-под воды, внимательно разглядывала рыбака.

Так смотрел на Антона дон Рэба. Холодными, рыбьими глазами. За секунду до того, как исчезнуть за гобеленом на торцевой стене. Антон тогда не понял. Он понял сейчас.

Превосходство – вот что было в глазах дона Рэбы там, во дворце. Оно было и здесь, в глазах исполинской рыбины.

Насмешка и превосходство.

Я вижу крючок, я знаю, что ты хочешь меня поймать. Но я уйду в глухой омут, в серую топь, и тебе не словить меня, потому что тебе никто не поверит.

Ты пошел по запретному пути. По анизотропному пути истории, по которому ходить нельзя. Там нет поворотов направо и нет поворотов налево, там можно только вперед. И где-то посередине этого пути установлен «кирпич», словно вещий камень на распутье. Любой знает, что, уткнувшись в камень, нужно повернуть назад. И Пашка знает, и Анка, и остальные. А ты пошел напролом.

Рыба вильнула хвостом и стала уходить на глубину. Антону показалось, что она подмигнула. Тогда он рванулся, головой вперёд бросился в озеро. На дне было пусто. Рыба насмешливо наблюдала за рыбаком из-за коряги в зарослях тростника.

Алекс Громов, Ольга Шатохина Наследие отцов

Если постоянно делать добро из зла, то зла может не хватить…

Мунован Муноди,

консультант в светлом будущем по темному прошлому

Глава 1 Отчий дом

Столица, конечно, не блистала безупречной чистотой и не благоухала одними лишь цветочными ароматами, но по сравнению с тем, что дон Ратра слышал от отца, картинка изменилась к лучшему. Улицы все-таки стали малость почище. Да и виселицы с телами казненных не торчат на каждом перекрестке.