Мир Стругацких. Полдень и Полночь

Александр кивнул. Вероятно, планетологу очень хотелось побывать там, внизу, и своими глазами увидеть необычайных чудовищ, но он только вздохнул и сказал:

– Ну что ж, в таком случае – счастливого пути, Александр… э-э-э… Сергеевич.

Он с сожалением поглядел на батискафы, кивнул и стал подниматься по трапу, топая тяжелыми башмаками. Инженер последовал за ним. Вид у него был очень озабоченный. Когда они уже поднялись на верхнюю палубу, до Костылина донеслось: «… и моя фамилия, повторяю, Дудник, а не Додиков…»

Александр подошел к своему БПГ, вскарабкался в рубку и по радиофону приказал доложить о готовности. Штурманы и операторы доложили, что батискафы и тральщики к выходу готовы. Александр попросил центральный пост дать выход. Он всегда очень любил этот момент. Ворота доков поднялись, доковая палуба встала горбом, и батискафы, грузно покачиваясь, с шумом сползли в океан под горячее синее небо. Слева и справа, оставляя за собой пенные следы, вышли в океан тральщики-автоматы.

Современный батискаф предельных глубин – это могучая и надежная машина. На нем атомная силовая установка, обеспечивающая практически неограниченный запас хода; поворотные гребные винты, позволяющие передвигаться с любым наклоном; регенерационные устройства, делающие излишними запасы кислорода для дыхания. Гондола залита в пластметалл, выдерживающий давление до полутора тысяч атмосфер. Каплевидный сплюснутый с боков корпус-поплавок наполняется специальной несжимаемой смесью, с удельным весом 0,5, благодаря чему плавучесть современного БПГ не может упасть ниже нулевой. Вооружение батискафа составляют две электрические гарпунные пушки, торпедный аппарат, стреляющий анестезирующими бомбами, и несколько тралов-ловушек. Кроме того, БПГ оборудован довольно чуткими магнитными искателями для обнаружения массивных металлических предметов под слоем песка, ила и водорослей. Такие же искатели имеются на роботах-разведчиках и тральщиках-автоматах. На эти искатели Костылин возлагал все надежды, когда отряд начал прочесывать район падения контейнера.

Конечно, оказалось, что Костылин ошибся. Это была счастливая ошибка и, пожалуй, необходимая, ибо всем известно, что в рабочих уравнениях со многими неизвестными всегда следует предполагать самое сложное решение и настраивать себя на самый неблагоприятный исход. Контейнер вовсе не зарылся в ил, а застрял в узкой расщелине между двумя скалами на глубине двухсот метров, открытый всякому, кто бы пожелал взглянуть на него. Первым его заметил инженер Дудник и именно при помощи телевизионного робота-разведчика. Как потом выяснилось, он увидел через плечо Зайцева тусклый отраженный сигнал на экране ультразвукового прожектора, а затем и очертания огромного цилиндра на видеоэкране, но он никому ничего не сказал, потому что в это время «Онекотан» на всех парах спешил на отчаянные призывы штурмана Свирского. Свирский кружился в тучах взбаламученного ила над обвалом, похоронившим БПГ Костылина, и орал о катастрофе на весь Тихий океан. К счастью, Зайцев тоже увидел на видеоэкране блестящий цилиндр и немедленно, прямо на ходу сбросил над ним гидролокационный буй-маяк. Таким образом, контейнер был обнаружен вечером первого же дня поисков. Но группе Дальневосточного ЭПРОНа, присоединившейся к «Онекотану» на следующий день, пришлось поднимать сначала не контейнер, а БПГ командира отряда батискафов Костылина. Вот как это произошло.

Согласно плану поисков, центральный район участка, круг площадью в десять квадратных километров, получили два батискафа – Костылина и штурмана Свирского. Прежде всего они решили исследовать дно ущелья, прорезавшего нагорье примерно с северо-запада на юго-восток. Батискафы, как ленивые гиппопотамы, ползли на самых малых оборотах над беловатой студенистой поверхностью – впереди батискаф Костылина, за ним, уступом влево, батискаф Свирского. Илистое дно слегка фосфоресцировало (глобигериновый ил иногда фосфоресцирует, если в нем много органических остатков), поэтому придонная темнота была наполнена неопределенными тенями. Костылин даже угадывал в темноте крутые склоны ущелья по сторонам, временами гладкие, временами мохнатые от налипшего на них ила. Неприятное это было место, какое-то тесное, душное и в то же время удивительно пустынное. Обычно на такой глубине батискаф всегда плывет через «живую уху», но здесь ничего подобного не было. Стадо крупных цирра таурна увязалось за батискафами, но скоро отстало. В передний иллюминатор ткнулось плоское рыло трехметровой акулы и сейчас же исчезло. Яркие пятна прожекторов медленно ползли по пустому дну, изредка освещая острые рожки погонофор, которые мгновенно прятались при приближении подводных кораблей и невозмутимых морских ежей, утыканных редкими длинными иглами. Вот и все, что видели глубоководники: илистое дно, несколько погонофор, акул и осьминогов. Так прошло около часа.