Мир Стругацких. Рассвет и Полдень

…Очнулся Юл в диковинном помещении – по выгнутому потолку и стенам скользили картины, смысл которых было невозможно постичь. Двуглавый чуть приподнялся, тут же ощутив, как странно онемела правая сторона правой головы… глаз с этой стороны ничего не видел. Юл поднес руку к глазнице и нащупал повязку, а под ней – нечто инородное… напоминающее все же кое-что знакомое. Долго размышлять на этот счет было некогда, потому что с одного боку обнаружился сторожевой шершень – поистине гигант среди соплеменников, и со второго боку тоже стоял шершень, размером существенно мельче.

– Кажись, очухался, – сказал Здоровяк Мелкому.

– Где я?.. – простонал Юл, прикидываясь растерянным. На деле он сразу сообразил, где находится. Он запомнил рассказ Богомола про непонятные движущиеся картинки, а главное, только корабельные киберы Странников могли спасти его от шершневого яда и вмонтировать взамен потерянного глаза кое-что… очень, очень знакомое… как некогда они вживили серебряную клешню Богомолу Панде.

– Повелитель Аднап Ломогоб велел доставить тебя сюда, в секретную лабораторию, и дожидаться, пока механические штуковины починят твою башку, – сказал Здоровяк, вращая в лапе увесистую дубинку. – Сказал, ты нужен ему живым.

– А затем велено отправить тебя в ту камеру, где прямо в воздухе висит золотой куб, и запереть на сутки, – добавил Мелкий.

– На сутки?! – ужаснулся Юл. По-видимому, мстительный Богомол решил превратить его в полную амебу. Через сутки так называемой коррекции Двуглавый Юл начнет отсылать награбленное в сиротские приюты и учреждать на свои кровные дома для престарелых пиратов.

– А коли будешь упираться, – сказал Мелкий, тоже поигрывая дубинкой, – то велено не жалить, а угостить тебя вот этим… – Он многозначительно постучал дубинкой по своей мохнатой лапе.

– И приказано не жалея сил лупить по обеим головам сразу. Повелитель сказал, что убедился – головы у тебя крепкие.

На этом шершни сочли светскую беседу законченной, подхватили пленника под мышки и длинными узкими коридорами поволокли в камеру с кубом. Перед входом стражи остановились и втолкнули Юла внутрь.

Действительно, здесь прямо в воздухе висел золотой куб.

Дверь с отвратительным скрипом начала закрываться, и Двуглавому Юлу показалось, что это закрываются ворота в ад. Но вдруг одно воспоминание породило в нем надежду. Как-то в одной кантине случилось Юлу оказаться с шершнями за соседним столом. Весь вечер полосатые наемники поднимали кружки во славу Великого Шершня. Как смутно помнил Юл, этот самый Великий Шершень считался не то прародителем, не то покровителем всего шершневого рода. Кто-то из посетителей отпустил шутку на этот счет. Стол шутника был немедленно опрокинут, сам он зажален до смерти, собутыльники изрублены на куски, а потом вошедшие в раж шершни и вовсе полностью разгромили кантину, и вскоре только дымящееся пепелище отмечало то место, где некогда стояло заведение. Кто есть на самом деле пресловутый Великий Шершень, Двуглавый Юл понятия не имел, но в памяти отложилось, что это имя каким-то образом пронимает шершней до самых печенок…

– Постойте, друзья! – лихорадочно вскричал Юл.

Обращение так удивило шершней, что они застыли на пороге.

– Мы – кто?.. – переспросил Здоровяк у Мелкого.

А Юл продолжал гнуть свою линию:

– Вы что, так и не зайдете взглянуть… в последний раз? А! Понимаю – меня стесняетесь…

Это предположение поразило шершней еще больше.

– Мы – что?.. – спросил Мелкий Здоровяка.

– Да бросьте, если стесняетесь, я выйду. Все-таки… последний раз и все такое…

Стражи уставились на Юла.

– А вам не сказали? Там, на обратной стороне куба, портрет Великого Шершня. Выложенный драгоценными камнями. Я ж ювелир, ребята! Ювелир-кулинар. Правитель Аднап Ломогоб пожелал на завтрак топазов в гагатовой стружке. «Ступай, Двуглавый Юл, в подвал и наковыряй на десерт топазов с гагатами из портрета Великого Шершня, мне что-то кисленького захотелось…» – так сказал Аднап Ломогоб. Я сопротивлялся, я кричал, что это неправильно, я даже замыслил бегство… Сами знаете, чем это кончилось, и теперь я склоняюсь перед волей правителя как тростник на ветру. На завтрак он получит то, что пожелал отведать. Но вы можете взглянуть на лик Великого Шершня последний раз.

– Среди нас нет художников… – взволновался Здоровяк. – Никто никогда не видел портрета Великого Шершня!

– Ты лжешь, ювелир-кулинар! – злобно прошипел Мелкий.

Юл очень натурально изумился.

– Да как же я могу лгать, братцы? Что ж я, сам себе враг? Проверить-то проще простого – вон он, куб, а там, с той стороны – портрет, может единственный во Вселенной! – Увидев, что шершни колеблются, Юл, понизив голос, добавил: – Работа Странников, не иначе. Наверное, и сами Странники были шершнями… Но это доказательство сейчас исчезнет навсегда… ну, я приступаю…

Стражи, отпихивая друг друга, ринулись в камеру, а Юл, соответственно, из нее.

И тут заговорил Корректор Судьбы.