Мир тесен

— Вот возьмите, это ему, — он передал Оле сверток со значками, — я тороплюсь, меня машина на улице ждет, — соврал он. — Я как-нибудь еще заеду, пока! — И не дожидаясь, что скажет Оля, повернулся и выбежал на улицу. Он так много думал о встрече с Борей, а обрадовался, что он спит, обрадовался не тому, что он не увидится с Борей, а тому, что, значит, можно уйти ни о чем никому не рассказывая, не отвечая ни на какие вопросы: легче всего ему было сейчас молчать.

XV

Теплое весеннее солнце скрылось за тучами, крупными редкими каплями срывался дождь. Слава сидел на бухте кабеля в кузове попутного грузовика, мчавшегося темнеющей от дождя дорогой. Плотный поток воздуха, Пропитанный терпкими запахами весенней степи и дождевой свежести, бил в лицо, высекал слёзы. Плоские синеватые предгорья — слева, справа — степь, уходящая к самому морю на многие километры, а впереди сливающиеся с тучами темно-бурые горы Большого хребта. Во всем этом было что-то таинственное, вроде бы уже когда-то пережитое и в то же время совершенно новое.

Дождь быстро перестал и, когда машина въехала в поселок гидростроителей, солнце затопило золотым горячим блеском всю маленькую долину. Голубые и зеленые домики поселка, корпуса общежитий и служб, словно плывшие в зелёном и белом кипении цветущих садов, показались Славе чудом рядом с бурыми склонами лысых гор, мертвенно-серыми осыпями и, уныло торчащим на окраине поселка, заброшенным минаретом, похожим на отточенный карандаш. По другую сторону горной реки, излучина которой, огибая поселок, слепила глаза отражённым солнцем, поднимались в гору чуть желтоватые сакли древнего аула, лепились одна над другой ступенями циклопической лестницы.

Отсюда, из поселка, не было видно тех мест, где проходил фронт основных работ. Но стройка уже чувствовалась во всем: в рёве дизелей двадцатисемитонных БЕЛАЗов, водители которых в своих кабинах под стальными навесами казались игрушечными человечками в стеклянных коробках; в далёком и близком лязге и скрежете бульдозеров, экскаваторов; в ухающем где-то, как старинная пушка, кузнечном прессе; в едком запахе сгоревшей солярки; в далёких криках: «Вира! Майна!»; в грозно блистающей высоко на горе махине кабель-крана; в выцветшем транспаранте на фронтоне столовой: «Уложить к концу года в тело плотины 900 тысяч кубов бетона — наша задача!»

Из открытого окна кабинета были видны белёсые горы, минарет, похожий на отточенный карандаш, сакли древнего аула, излучина реки и новый посёлок строителей, а совсем рядом, метрах в тридцати, у буфета, толпа мужчин, сгрудившихся в очереди за пивом. День выдался знойный. Долетавший в кабинет запах пива дразнил секретаря парткома. В одном из ящиков его письменного стола лежали прозрачные вяленые тарашки.

— Журналисты нам нужны, — сказал Славе секретарь парткома. — Да ты садись, садись. У нас редактор газеты книгу пишет. В порядке летописи… Ты комсомолец?

— Кандидат партии.

— Это хорошо. Хорошо! Закалка тем более армейская. Алимов плохого рекомендовать не будет.

В дверь заглянули.

— Заходи, заходи, — позвал секретарь парткома. В кабинет вошёл Сергей Алимович.

— Ну, как мой подопечный, Дмитрий Иванович?

— Нормально. Буду рекомендовать Смирнову. А у тебя как дела? Справляешься со своими девчоночками? — отечески улыбнулся Дмитрий Иванович, и Слава почувствовал, что этот немолодой грузный человек гордится Алимовым.

— Воюю… Экзамены сдают, — чуть слышно ответил Алимов и отвел в сторону черные, близко посаженные глаза.

Секретарь парткома вынул из кармана белый батистовых платок, встряхнул его, устало вытер широкий потный лоб и бритую бугристую голову.

— О, да ты посмотри, так они всё пиво выпьют! — оживлённо сказал он, взглянув в окно. — Будешь мимо идти, скажи Клаве, чтобы мне оставила. Да вот по дороге проводишь своего товарища, сейчас я звякну. — Он снял телефонную трубку, навалился большой оплывшей грудью на стол:

— Жарища, сердце давит… Люсенька? Соедини со Смирновым. Смирнов? Товарища к тебе посылаю. Недавно демобилизовался, кандидат в члены партии. Ладно, ладно, поездишь на грузовой, я запчасти не делаю, решим в рабочем порядке. Ну, бывай. У меня всё. — Он положил трубку. — Ну, трогай, успеха тебе на новом месте! А ты, Алимов, не забудь Клаве насчет пивка сказать.

— Не забуду, — прошептал Алимов.

«Почему он так тихо говорит? — удивился Слава. — Простужен что ли? Хотя и тогда, в вагоне, он точно так же шептал, наверно, горло больное».

Попращавшись за руку с секретарем парткома, они вышли на улицу.

— Может, по кружечке? — спросил Слава, когда Алимов направился к буфету передать просьбу секретаря.

— Не пью, извините.

Когда они проходили мимо одноэтажного сборнощитового здания с вывеской «Учебный комбинат», Алимов тронул Славу за плечо:

— Одну минутку, подождите, пожалуйста. Зайду, узнаю, как там мои девочки экзамены сдают. У нас филиал энергетического техникума. Я им шпаргалки передал, все три варианта решил, но у меня почерк плохой, вдруг не разберут. Я сейчас, подождите. Хотя бы тройки получили!..

Вернулся Алимов сияющим: