Мир тесен

— Молодцы девочки: всё сдули, точь-в-вточь! Но тот, что принимал, видно, усёк: всем по четверке поставил. Больше нам и не надо, нам бы и по трояку хватило!

«Странный тип: инженер, а шпаргалит» — подумал Слава и спросил:

— А что за девочки?

— Мои, у меня в лаборатории двадцать девочек, а когда откроется фронт основных работ, будет сто! Сюда. — Они вошли в дом барачного типа. Полы в коридоре были только что вымыты. Алимов открыл дверь с табличкой «Гидростроевец». В лицо пахнуло табачным дымом и запахом пива.

На письменном столе стоял девятилитровый баллон пива, за столом сидели трое мужчин.

«А пиво холодное: баллон вспотел; литра четыре уже успели выдуть», — отметил Слава и в горле у него запершило от жажды.

По красным лицам пьющих катился обильный пот, глаза их томно остановились на вошедших.

— Привет! — сказал Алимов. — Вот, Толя, привел к тебе работника, — кивнул он плотному красивому мужчине с густым русым чубом.

— Руки в селедке, — сказал тот, вставая с кресла, похожего на трон, протягивая Славе запястье правой руки.

— Смирнов. Садись, старик, располагайся, как дома, и ты, Алимов, хоть кружечку выпей.

— Я побегу — у меня обострение, и девочки ждут!

Смирнов налил две поллитровые банки, одну подал Славе, другую — Алимову.

— Хрен с твоей язвой, выпей, а девчонки подождут. Вот селедка.

— Что ты! Копчёную мне совсем нельзя: скрутит. Пиво — рискну: во рту пересохло.

— Как сдали твои девочки? — спросил парень в голубой шелковой тенниске, плотно обтягивающей его мощную грудь и бицепсы.

— Спасибо, Мухтар, на четыре, — улыбнулся Алимов, быстро глотая холодное пиво.

— Да, ты, между прочим, громче можешь? Что ты все шепчешься, как барышня! — сказал Смирнов.

— Привык так…

— А Мухтар мотоцикл выиграл, — сказал худощавый белокурый юноша в затертых джинсах. — Завтра в город поедем получать.

— Хотел информацию тиснуть в газете, а он баллон пива поставил, только чтоб его не прославлять, — засмеялся Смирнов.

— Зачем позорить? — Мухтар опустил голову.

— Чудак-человек, — Смирнов развел руками, — не позорить, а прославлять! Лучший бетонщик стройки Мухтар Магомедов выиграл по лотерее мотоцикл и т. д. и т. п. Жаль, что пиво привезли, а то бы ты не откупился, да и вообще еще не поздно!

— Ну-ну, — Мухтар покраснел и сжал тяжелые кулаки.

— Так я побежал! — сказал Алимов, допивая пиво. — Не обижайте товарища! Простите, Слава, вы не могли бы помочь нам по русскому письменному? Вас ведь еще никто здесь не знает…

— Я делаю ошибки, я…

— Понятно! — Алимов улыбнулся. — Что-нибудь придумаем, не беда. Ну, пока ребята! Да, — обернулся он к Славе, — как мы будем с вами? У меня в комнате трое ребят ночуют, наших детдомовских.

— Не беспокойся, — прервал его Смирнов, — теперь он мой работник, и я о нём позабочусь, у меня места дома много.

— Ладно, потом посмотрим. Ну, пока, побегу. Много работы. — Алимов хлопнул дверью.

Длинноволосый юноша скривил губы:

— Гуд бай!.. Наливай!

«Какое тонкое, одухотворенное лицо у этого парня и какие прекрасные пушистые ресницы», — подумал Слава.

— Метр-эталон неподкупной совести, а своим девчонкам шпаргалки пишет! — усмехнулся юноша. — Ну, еще по одной и хватит, а то лопну.

Выпили.

— Ну, бывайте, старики, вы — журналисты — управитесь. Пошли, Мухтар!

Смирнов и Слава остались вдвоём.

— Правда, что вы книгу пишете? — не выдержал Слава, всё время думающий об этом факте, поразившем его воображение еще в поезде, при первом знакомстве с Алимовым.

— Есть такое. — Смирнов просиял и с готовностью вынул из стола тиснёную коричневую папку с белой наклейкой. На наклейке было начертано: «Прометеи, добывающие огонь». Он не дал папку Славе и не открыл её, а только издали показал, спрятал опять в стол и щёлкнул замочком.

Слава не обиделся, он понимал, что Смирнов не может вот так, сразу, едва познакомившись с ним, посвятить его в свою святая святых.

— Ладно, старик, давай допьём пиво и — за работу. Завтра, между прочим, в типографию номер везти, а в нём ещё дырки остались.

— Прогуляемся по посёлку, тебе это должно быть интересно.

— Как здесь быстро темнеет, — удивился Слава, когда они вышли на улицу. — И жара спала.

— Чудак-человек — горы. Ночью здесь и вовсе прохладно.

Высоко за поселком, там, где должна была встать будущая плотина, ослепительно ярко светили прожекторы. Домики поселка тонули в чёрной густоте деревьев, лаяли собаки; со стороны каньона доносился приглушенный рокот работающих механизмов. С наслаждением дыша вечерней прохладой, они медленно шли по поселку. Смирнов то и дело здоровался со встречными за руку, шутил, желал удачи.

«Настоящий журналист, — с восторгом думал Слава, — всех знает в лицо и по имени».

— Поселок строителей, между прочим, поставили в колхозном саду — ты бы раньше приехал — персики цвели — красотища! Вообще работа в котловане идёт днём и ночью — глядя на электрическое зарево, сказал Смирнов, — завтра я тебя поведу в котлован, полазаем по штольням, увидишь, какие дела ребята ворочают. Я здесь второй год, всё насквозь знаю, а привыкнуть никак не могу. Пойдём к речке.