Мир тесен

Перед вагончиком был разбит крохотный палисадник с проволочным навесом. От штакетника до самой крыши вилась повитель. При свете луны пестрели причудливыми полосками львиный зев, петуньи, анютины глазки, ночные фиалки. Здесь же возвышался фикус в кадке, лунный свет блистал на его лакированных листьях. Дорожка к двери вагона была выложена белёными зубчиками кирпича. Славе вдруг представилась Африка, в которой он никогда не был, пальмы, свежее дыханье океана, рев льва и почему-то Робинзон Крузо в тот день, когда он встретил Пятницу.

— Прошу за мной, — Сергей Алимович шагнул в содрогающийся от храпа тамбур. Слава вошёл следом. Дверь в комнату справа была открыта. На полу лежал здоровенный мужчина в белой майке, брюках и ботинках, выпачканных цементным раствором. В вагончике было душно, пахло масляной краской и ночными фиалками.

— Прошу, — Сергей Алимович открыл перед Славой дверь в комнату напротив.

— А он не простудится? — спросил Слава. — Может, положим его на кровать?

— Что вы! Сегодня в котловане было пятьдесят градусов в тени, а здесь, самое меньшее, тридцать восемь. Я хотел его раздеть, но в таком состоянии он опасен: любит драться.

— У меня рука легкая, — усмехнулся Слава, — пьяные и собаки не трогают.

— В нём сто пять килограммов, мы его не поднимем.

— Попробуем. — Слава вошёл в комнату, присел на корточки у ног спящего и стал расшнуровывать ему ботинок. Сергей Алимович принялся за второй.

— У него нога не меньше сорок пятого, — прошептал Слава.

— Сорок шестой.

Спящий застонал и попытался подобрать ноги.

— Лежи, лежи, рекордсмен, — улыбнулся Сергей Алимович, не выпуская его ноги.

Слава отметил, что сосед Сергея Алимовича уже немолод: мощная шея в индюшиных складках, лысоват, большое губастое лицо в глубоких морщинах.

— Так попробуем его на кровать? — спросил Слава.

— Опасно. Может весь посёлок на ноги поднять, лучше не искушать судьбу.

— Ладно. — Слава взял с кровати ватную подушку, смело приподнял тяжёлую голову пьяного, сунул подушку под пахнущий птичьим пером потный затылок. — Теперь пусть спит и видит сны.

— У вас, правда, легкая рука, — улыбнулся Сергей Алимович. — Закроем к нему дверь, всё не так слышно. Не хотите ли помыть ноги?

Следуя примеру хозяина, Слава разулся и хотел было идти в палисадник, но Сергей Алимович остановил его.

— У меня всё тут. Вот тазик, вот кумган. Если мой Сеня увидит в палисаднике хоть каплю мыльной воды, он умрет с горя. Я вам солью. Вот мыло, пожалуйста.

Вымыв ноги, они вошли в комнату. Мощный храп Сени был теперь приглушён и напоминал не рык льва, а гул прибоя. Хозяин включил свет.

— Как у вас хорошо!

Одна стена комнаты была обита оранжевым коленкором, а другая — чёрным. У оранжевой стены стоял широкий низкий топчан, аккуратно застеленный двумя голубыми байковыми одеялами. У чёрной — низкий азиатский столик, сколоченный из свежеструганных сосновых досок и совсем крохотные скамеечки. Высоко над столиком, на уровне глаз, висела такая же самодельная книжная полка, а под ней два ржавых кинжала. На три четверти комнату перегораживал стеллаж, собранный из таких же белых пахучих досок. Полки его, казалось, повисли на двух березках, ветки которых были покрыты лаком и искусно продеты сквозь отверстия в полках. На самом деле полки держало несколько искусно замаскированных железных труб, упирающихся нижним концом в пол, а верхним в потолок.

«Ну и мастер», — удивился Слава.

На одной из полок рядом с четырёхтомником Лермонтова лежал корень, похожий на оленью голову, и два бетонных кругляка, напоминавшие стволы каких-то фантастических окаменелых деревьев.

— Из нашей речки. — Алимов тронул тонкими смуглыми пальцами оленью голову.

— Очень похоже. Много доделывали?

— Нет, чуть-чуть. Чай будете пить?

Пока хозяин накрывал на стол, Слава принялся рассматривать книги. На маленькой полке самыми ценными, с его точки зрения, были тонкая книжечка «Рубаи» Омара Хайяма и несколько книг о Японии. На стеллаже преобладали книги по математике, строительству, энергетике, различные справочники, словом, всё то, что и полагалось иметь молодому инженеру, а тем более руководителю экспериментальных работ такой гигантской стройки.

«Может быть, и у меня будет когда-нибудь здесь такая комната», — подумал Слава и сказал:

— Я тоже люблю Японию.

— Садитесь, чай горячий. — Алимов отвинтил крышку большого, расписанного розами китайского термоса и налил чай в чёрные глиняные чашки, облитые поливой, с такими же чёрными маленькими блюдцами — они достались ему от кофейного сервиза. — Очень жарко. Снимите рубашку, можно и брюки.

Оба разделись, оставшись в одних плавках, как на пляже.

— Я совсем белый, а вы как мулат.

— Низшая раса, — засмеялся Сергей Алимович, показывая влажные белые зубы.

— Нет, нет, я совсем не в этом смысле, — смутился Слава.

Чай был вкусен, утолял жажду, располагал к беседе.

— Что это? — спросил Слава, указывая на бетонные кругляки.