Мир тесен

Сергей Алимович вспомнил, что он сегодня ещё ничего не ел, только в городе выпил два стакана виноградного сока и стакан чистой газировки, чтобы во рту не было приторно. Острое чувство голода заставило его прибавить шагу.

XXVIII

Главный инженер обычно принимал начальников служб без доклада. Войдя в приёмную, Сергей Алимович приветливо улыбнулся миловидной секретарше, поздоровался за руку с её пятилетним сынишкой, спросил: — Ты что, до сих пор на карантине? — потрепал его по румяной щеке и направился к высокой полированной двери.

— Не заходи. С Москвой говорит, с министром! — секретарша приложила палец к губам.

— Ого! — присвистнул Сергей Алимович и сел на стул у стены. — Дим, иди-ка сюда, посмотри, что у меня есть…

Слышимость была отличная.

— Обрадовали вы меня, — говорил министр, — приятно узнавать о наших делах из газет. ТАСС дал, это не шутка. Молодцы ребята. Бетонщиков награжу именными; часами. Тут завтра летит один товарищ в ваши края, доставит. Надо поддержать дух в людях. Так что, Виктор Алексеевич, сдавай строительный тоннель в срок. Обязательно. Времянка ваша мне не по душе. Сдавай основную схему, чтоб как на картинке. Приеду на сдачу. Французы вашей плотиной интересуются. Давно к вам собираюсь, не бывал в тех краях. Кузьменко привет. Пока. — Министр положил трубку.

Главный инженер строительства Виктор Алексеевич Ермилов слушал далёкое гудение в трубке и улыбался. Ему было немного досадно, что министр так сразу прервал разговор и он не успел поблагодарить его за внимание, сказать что-нибудь хорошее или пошутить. Но в общем, он был доволен, даже счастлив. Его до глубины души тронуло то, что министр называл его по имени и отчеству, а не по фамилии. Ещё так хорошо случилось, что начальник строительства был в отпуске и вся удача падала на него, Виктора Алексеевича. А это была настоящая удача. У министра хорошая память. И если уж западёт туда что-то, то держится крепко, если приглянется ему человек, то он даёт ему дорогу. Так говорили все.

Виктор Алексеевич работал с семи часов утра, к вечеру, казалось, выдохся, а сейчас почувствовал огромный прилив бодрости, сил, уверенности. Уверенности в том, что его ещё оценят по заслугам, даверят большие дела, что он далеко не исчерпал своих возможностей и его тридцать восемь лет — возраст первой молодости, а нынешний пост главного инженера — лишь первая площадка на большой лестнице, но которой ему ещё предстоит взойти. И Виктору Алексеевичу захотелось работать ещё неистовее, ещё безжалостнее относиться к себе, все, все, все силы отдать работе. Он был инженер по призванию. Крепкое крестьянское здоровье позволяло ему работать по четырнадцать часов в сутки. Он вникал в каждую деталь огромной стройки, пропускал всё через себя, всё старался держать под личным контролем.

— Закончили? — раздался нежный голосок телефонистки Люси.