Мир тесен

— Ну и пусть, пусть, я же должна тебе всё передать, не ехать же тебе такому несчастному, — заторопилась Катенька, едва переводя дыхание. — Она любит тебя, Гриша, ещё как любит, если бы ты видел, как она ревела, когда я ей сказала, что ты уходишь добровольцем на войну. Гриша, Гриша, она сказала, что будет ждать тебя всю жизнь, что любит тебя одного!

Все в тамбуре смущенно и хорошо улыбались и глядели на Гришу с завистью, а он улыбался растерянно и смешно теребил воротник кителя. Катенька говорила всё это горячо, искренне, совсем не думая о том, что она лжет. Она видела, что Гриша счастлив, и на её глаза навернулись слёзы от радости, что это счастье принесла ему она.

Они прошли в вагон. В купе, где им уступили место, было много людей, но ни Катенька, ни Гриша не стеснялись их. На Катеньку все смотрели с любовью и нежностью, как смотрят на любимую сестру. Катенька все говорила и говорила. А Гриша думал о том, почему рядом сидит Катенька, а не Дарочка.

— Ну что, Катенька, что Дарочка тебе ещё говорила?! Как ты теперь домой доберёшься? Там ведь волноваться будут.

— А я до Ростова доеду или, может, в Матвеевом Кургане остановится поезд, там у нас знакомые есть. Доберусь. Я же Дарочке сказала, она же знает, что я тебя догнала, и догадается, что я решила тебя проводить. Вот только мама… но Дарочка ей всё объяснит. Конечно, мама такая беспокойная, будет очень волноваться и на улице будет меня ждать, и на вокзал пойдёт. И плакать будет, ах, мама, ну что с ней поделаешь! Гриша, мама тебя очень любит, и, знаешь, что говорит? Она, Гриша, говорит, что ты герой, а не он. Она говорит, что он — человек момента! А? Фу, да что я о нём, противном, вспоминаю, нужен он был, тоже мне. А что вон тот дяденька, — кивнула она в сторону немолодого капитана в следующем купе, — почему он такой грустный?

— Так на войну же, Катенька, едет, а не на свадьбу…

— Так все же на войну, все смеются, а он такой грустный. Я, Гриша, сейчас, а?

И пошла к капитану. Она что-то говорила ему горячо, улыбаясь, потом села рядом с ним, и просветлевший лицом капитан стал о чем-то рассказывать Катеньке. Потом Катенька подозвала Гришу и сказала:

— Познакомьтесь с Валерием Павловичем, — сказала так запросто, как будто давным-давно знала этого Валерия Павловича.

Катенька и капитан о чём-то долго и весело говорили… И все это время Гриша делал Катеньке знаки возвратиться на прежнее место, чтобы снова начать разговор о Дарочке. Катенька делала вид, что не понимает его знаков, но их понял Валерий Павлович и, извинившись, вышел в тамбур.

— Ты, Гриша, сейчас счастливый, а он несчастный, — объяснила Катенька, — он мать очень больную оставил, одну на маленькую сестрёнку. Но мы с Дарочкой обязательно ей поможем. Только бы мне скорей домой добраться.

Капитан вернулся, и они до самого Матвеева Кургана так и просидели втроём. О чём только ни болтала Катенька, чему только ни смеялась, а они смотрели на неё и улыбались. В Матвеевом Кургане состав остановился. Вечер был тёмный, накрапывал дождь, на маленькой станции пахло мокрой сиренью. Здесь, на этой маленькой станции, едва освещенной желтыми фонарями, они и попращались с Катенькой. Охваченный тяжелым предчувствием, Гриша горячо поцеловал девочку в щеки, в волосы, в губы, в глаза. А Катенька вдруг разрыдалась и не могла унять слезы. Там, где подслеповатыми желтыми огнями светилась станция, три раза ударил колокол. Последний раз поцеловав в губы Гришу, Катенька подала руку Валерию Павловичу. А он взял и другую её руку и, склонившись, с глубоким почтением и нежностью поцеловал обе её руки, маленькие и тёплые. Катеньке польстило, что капитан прощается с ней как со взрослой, ей показалось, что она поднимается на гребне волны всё выше и выше, так высоко, что дух у неё захватило, и, обняв капитана, она поцеловала его в подбородок. Поезд уже тронулся, а она, слепая от слёз, целовала подряд всех, кто вышел из вагона проводить её. Больше Гриша ее никогда не видел…

VIII

Через год Катенька умерла. Умерла в день своего рождения, в 16 лет. Умерла уже не от вымышленной, а от настоящей испанки. И Гриши не было в городе, он был далеко-далеко и ничем не мог помочь этой родной душе, единственому необыкновенному человеку, кототорого он встретил за всю свою долгую жизнь. Из писем родных он узнал, что вскоре после его отъезда Дарочка исчезла из города неизвестно куда, уехала не одна, а с Евгением Евгеньевичем. «Постоялец у них был такой, ты его, наверно, не знал», — писал отец. Позже ему писали о том, что в городе была раскрыта большевистская подпольная организация, которую возглавлял, оказывается Митя. Писали, что Митя был расстрелян, а Катенька и Гришин отец выкрали труп и похоронили в Гришином дворе среди кустов сирени, где Гриша прятался когда-то с Дарочкой. Следом умерла Катенька, И Мария Петровна, превратившись от горя в маленькую согнутую старушку, уехала с младшими детьми к каким-то дальним родственникам в Сибирь, и как в воду кануло всё семейство.