Мир тесен

Тут хлопнул винтовочный выстрел, отдавшийся коротким эхом. Мы разогнулись. Шофер опустил могучую десницу, готовую послать последний убийственный мяч. Все головы повернулись в сторону выстрела, и мы увидели: из-за каменного сарая, где помещалась зарядовая станция, двое вывели Дедкова. Он, с растрепанной белобрысой головой, упирался, вырывался, но его крепко держали под руки и волокли прямехонько к замполиту. Одна нога у Дедкова была разута.

— П-пу-сти! — хрипел он. — Ч-чиво… Ч-чиво наскочили?

Один из двоих — Дурандин — дал ему, озлившись, подзатыльника. Дедков мотнул головой и оскалил зубы — я не узнавал его.

— Что случилось? — Замполит быстро пошел к краю площадки.

Дедков поднял на него шалый взгляд — в следующий миг он шмыгнул носом, рыдающе всхлипнул и затих. Будто потух. Только вздрагивала босая ступня, осторожно нащупывая землю.

— Вот, — сказал второй из тащивших, старшина-электрик Кабаков с зарядовой станции. — Получите своего стреляльщика.

Одной рукой, занесенной подальше от Дедкова, он держал винтовку.

Ах ты ж, Дедков, поросятина несчастная… Так ты хотел… Я задохнулся. По хребту, даром что я вспотел от прыганья-беганья, пробежал озноб.

— …А он, значить, из пирамиды ее взял та ходом из кубрика, — слышал я быстрый южный говорок Кабакова. Я его знал, его все катерники знали, он уже сто лет заряжал аккумуляторы всей бригаде. Ну, не сто, конечно. Его война застигла на пятом году службы, и еще, выходит, три года он отмолотил. На бригаде немало таких старичков. У Кабакова чернявая голова над ушами была тронута сединой, а руки сплошь в синих наколках. — Тут я, значить, и ухлядел его в окошко, — быстро рассказывал он. — Ховорю коренному, — мотнул головой на Дурандина, — смотри, винтовку в лес тащит. А он, — кивок на Дедкова, — за сосной стал и ботинок, значить, сдерхивает. Ну, мы с коренным рванули…

Тут подбежал тощенький паренек из базовой команды с повязкой на рукаве робы, с испуганным лицом, стал у Кабакова отнимать винтовку. А тот — строго:

— Служба! С тобой войну про…!

— Прекратите, Кабаков, — оборвал его Бухтояров. — Вы дневальный в кубрике? — спросил он паренька. — Доложите дежурному по базе, что я вас снимаю с вахты за сон на посту!

— Я не спал, товарищ капитан-лейтенант, — зачастил тот, — я только вышел воды в бачок набрать…

— Отставить разговоры! У вас под носом оружие из кубрика вынесли! Доложите дежурному, я вас арестовываю на десять суток. Винтовку — на место немедленно! А вы все трое — ко мне в каюту.

Сухопарый, тонконогий, замполит скорым шагом направился к домику комсостава. Ему, конечно, и само ЧП было неприятно, и то, что оно застигло его неодетым, в трусах и майке.

Дурандин кинул Дедкову ботинок:

— Обуйся, стрелок!

Тот безропотно натянул ботинок, без носка, на костлявую ступню.

— Зашнуруй! — командовал Дурандин. Впервые я видел на его обычно сонном четырехугольном лице хоть какое-то выражение чувств. — Видали? — проворчал он, ни к кому особенно не обращаясь, а мы, обе команды, стояли вокруг. — Чего задумал! Мы с Кабачком в последний момент успели. Он уже ногу, ну, палец, в скобу сунул. Я с разбегу ка-ак дал! Выбил ствол с-под шеи… в подбородок он, чертяка, уткнул… Выбил, и тут он пальцем — дерг по крючку… Ну, зашнуровал? Пошли!

Они с Кабаковым подхватили Дедкова под руки и повели его, безвольно переставляющего ноги, к желтому домику, в котором, наверно, спешно одевался замполит.

* * *

Ночь на 10 июня застала нас — звено катеров — на опушке Хапасаарских шхер. Тут у финнов был фарватер, по которому хаживали их корабли из Котки в Выборг и обратно. Поиск был неудачный, кораблей противника не обнаружили. Но под утро, уже ложась на курс к себе в базу, мы услышали мощный рокот артиллерии. Он накатами шел с Северо-востока, там вспыхивали зарницы, играли сполохи грозного света. Я завороженно смотрел, высунувшись из своей рубки. Что-то происходило. Северные форты Кронштадта вели крупный разговор.

Потом мы узнали: той ночью войска Ленфронта перешли в наступление на Карельском перешейке, прорвав сильно укрепленную оборону противника. Взяты станции Терийоки и опорный пункт Яппиля.

Отряду легких сил флота была поставлена задача — блокировать вход в Выборгский залив, не пропускать корабли противника с подкреплениями в Выборг и к островам Бьёркского архипелага. Наш дивизион торпедных катеров входил в этот отряд вместе с малыми охотниками и бронекатерами.

Белыми ночами на стекло заштилевшего залива опускалась призрачная дымка. С острова Торсари по катерам открывала огонь крупнокалиберная финская батарея. В горьком влажном воздухе долго держались, медленно редели дымзавесы.