Мир-Цирк

— Госс, ты дурак, — прошептал Наавон. — На войне наемник не бывает на правой или неправой стороне. Наемник просто на стороне платежных ведомостей. — Наавон опустил голову и посмотрел на палубу.

Я твержу этому профессиональному солдату стандартную дребедень, которую скармливают новобранцам, и даже сам в это не верю.

Момусиане сражались храбро, если не искусно. То немногое современное оружие, которым они обладали, было снято с тел убитых наемников. Остальные сражались, чем могли: зажигательными бомбами, ножами… Наавон улыбнулся, вспоминая ночь в городе… как бишь его… Рис. На арванианские позиции полетели стрелы. Стрелы! Первым порывом было засмеяться, и все засмеялись кроме пятерых, пронзенных деревянными стрелами.

Наавон покачал головой. Приказ Садисса был четок: вырезать защитников всех до единого. Не щадить. На планете не должно остаться противников его "Освободительной Армии". Возможно, для этого хватило бы одного залпа тяжелого орудия — самое большее двух, — будь местность равнинной. Но на Западе, с его труднопроходимыми горами и густыми джунглями, момусиан придется разыскивать по одному, а такие поиски требуют много времени. От батальона потребуется гораздо большее, а солдаты уже давно не воспринимали данную работу как войну, в которой есть хоть клочок достоинства.

Наавон посмотрел на Госса. Люди видели, что творят Садисс и Мисор со своей бандой преступников, и видели отчаяние, храбрость… честь защитников Момуса. Наавон покачал головой и вышел из каюты в грузовой отсек, остановившись рядом с оператором связи.

— Найди мне Садисса.

Связист закодировал сигнал и повернулся к Наавону:

— Адмирал Садисс, старший офицер. Хотите с картинкой?

Наавон покачал головой.

— Адмирал? — обратился он к черному экрану.

— Офицер Дор? Вы нашли их?

— Да, адмирал. Я планирую вскоре высадить отряд и попытаться установить контакт с момусианами…

— Я снова напоминаю: это не момусиане; это — мятежники и предатели. Я также напоминаю, что командую этой миссией я и что вам приказано вырезать всех…

— Из арваниан получаются плохие мясники, Садисс. Если я смогу склонить их к капитуляции, я приму…

— Наавон Дор, вы ничего не примете! Надо ли мне напоминать вам также, что у меня есть и собственные войска?

— Вы угрожаете мне бандой душегубов?

— И моим линейным крейсером. Я отдал вам приказы, и если вы не подчинитесь им, я прикажу затравить вас, как зверя.

— Не советую, Садисс. Такой бой мог бы вызвать у моих солдат некоторое воодушевление. — Наавон кивнул оператору. — Рви связь, потом прикажи экипажам катеров высаживаться. — Он нахмурился, затем кивнул. — Лучше привести "Меч" в полную боевую готовность.

— Да, командир.

— Ты чего ухмыляешься?

— Ничего, командир. Просто так.

Джеда из наездников Мийры, руководитель Тарзакского цирка на время гастролей, подошел за жонглером по имени Пуга к сырой пещере у подножия плато. Вход прятался за густым занавесом кустарника и нависающих деревьев. Он не видел охраны, но знал, что она есть.

Жонглер поднял руку:

— Подожди здесь, Джеда.

Пуга исчез за поворотом, оставив Джеду наедине со своими мыслями. Он высматривал устье пещеры на фоне зелени джунглей. За шесть дней, прошедших с высадки арваниан на Западе, защитники Момуса начали удерживать свои позиции. Захватчики стреляли, но их мишени растворялись в джунглях раньше, чем арваниане успевали выстрелить. Ценой множества жизней в руки момусиан попало еще больше арванианского оружия, и опытные, закаленные бойцы теперь разменивали жизнь за жизнь. А мы отсиживаемся в джунглях и ничего не делаем! Джеда услышал шаги и обернулся.

Из-за скалы высунулась голова Пуги:

— Пошли, Джеда. Алленби примет тебя.

Джеда следовал за жонглером по лабиринту проходов, пока они не вошли в низкую, освещенную факелами комнату. Алленби сидел, скрестив ноги, перед низким столом, заваленным нарисованными от руки картами. Алленби поднял голову:

— Джеда? Что привело тебя? Все ли в порядке с цирком?

Джеда скрестил руки на груди:

— Конечно, в порядке. Чего ж другого ждать?

— То есть?

— То есть мы хотели бы участвовать в боях, Алленби. Вся труппа согласна; вот почему меня послали.

Алленби кивнул:

— Ясно. — Он покачал головой. — Нет.

— Нет? У тебя столько бойцов, что ты можешь позволить себе пренебречь еще почти двумя сотнями?

— Не будь дураком, Джеда.

— Дураком?

— Да, дураком. Эти сражающиеся мужчины и женщины… ты не знаешь, чем стал для них цирк? Это причина держаться, их символ, их знамя. Понимаешь?

— Я понимаю, что мы сидим в безопасности, пока другие сражаются вместо нас. Момус жил без цирка и раньше — много лет.

Алленби потер глаза, потом сложил руки на столе:

— Джеда, сейчас цирк на Момусе есть. До войны было по-другому… все было по-другому. Но теперь каждый уродец, клоун и униформист, спрятавшийся в джунглях, нужен, чтобы все знали: цирк невредим, в безопасности. Если бы я позволил цирку развалиться и присоединиться к сражениям, я послужил бы целям Десятого Квадранта, а не нашим. Наш дух был бы сломлен.

Джеда уставился в пол:

— Великий Алленби… это трудно. Ты просишь нас о трудном деле.

Алленби кивнул: