Мир узлов

И спросил на языке, понятном только нам близнецам. Как я понимаю, то знание русского меня не покидало и до «включения», так как именно на нём и пошёл наш диалог.

— Зачем?

— Играть.

— Спать! Тепло.

— Играть.

— Спать. Хорошо!

— Играть!

— Играть плохо. Спать хорошо!

— Нет, — тут он пошёл на козырь и заплакал и побежал на меня с мечом, — играть!

Я поднялся и побежал от него. Проще вымотать и перетерпеть, чем продолжать бессмысленный диалог. Но я это запомню. Что я ценил в своей сестре, так то, что она никогда не старалась мешать моему сну, в отличие от старшего брата в прошлой жизни.

Спустя круг вокруг здания я вернулся на своё место. Запыхавшийся, но довольный. В этой жизни моё тело явно было выносливее, чем в те же полтора года на Земле.

А вот Риф был менее крепок. Где-то на половине пути он замедлился и начал снова плакать. И только спустя минут пять-десять снова приблизился ко мне.

К этому моменту я снова отдышался и убежал. Но сил хватило уже на меньшее. И к концу второго круга я выбился из сил.

С точки зрения маленького ребёнка дом у нас огромный. С точки зрения взрослого я могу сказать, что радиус его обегания со скоростью метр в две секунды выходит, что он… огромен словно здание НИИ или здание школы на пол тысячи учеников.

Хотя надо урезать осетра.

Конечно, я бегал не прямо под окнами, а чуть дальше. Кое-где огибал рельеф местности и препятствия. Но две тысячи квадратных метров, скорее всего, есть.

Дом построен, по словам кого-то из гостей, на свадьбу моим родителям. Мы с братом родились на годовщину свадьбы. То есть дому всего два с половиной года.

В нём располагается кроме самой нашей семьи прислуга. Но их мало и чаще они живут в другом здании. Всего шесть человек: повар, доярка, конюх, плотник и две служанки. Хотя, как я понимаю, профессии у них во многом размыты. Мужчины так же охранники, а женщины все в целом временами готовят, помогая повару, и ухаживают за скотиной.

Плюс ещё изредка приезжают гости, а ещё реже приходят торговцы-коробейники и какие-то жрецы.

Кроме дома есть башня, к которой запрещено приближаться.

Несколько сараев и амбаров, к которым запрещено приближаться.

Конюшня, к которой под страхом розг запрещено приближаться, за что Риф уже имеет некоторое количество, по его мнению «шрамов», по моему мнению лёгких полосок, которые пропали почти мгновенно. Так как выпороли его не розгами, а шёлковистой мочалкой. Но со слезами на глазах он ещё неделю просил проверить шрамы. Собственно на конюшню он отправился дней десять назад, так что может снова начать…

Некоторые всплывающие воспоминания забавны. О да. Но, надеюсь, без продолжения. И да, на конюшню я брата не провоцировал, хоть и собирался.

Он был добровольцем, опередившим мои планы провокаций!

Почему-то мне кажется, что на Земле мой возраст соответствовал бы трём-пяти годам. Может дело в длительности года? Пока этого сказать не могу.

Немного подождав, пока брат доковыляет второй круг, я вошёл в дом и нашёл матушку, что-то пишущую на большом свитке.

Я, молча, подождал, пока она закончила и кинула взгляд на меня.

— Лай, ты что-то хотел? — улыбнувшись своей прекрасной улыбкой, спросила она.

Мама этого тела была девушкой или, правильнее женщиной, в полном расцвете сил. Внешне по земным меркам ей было бы лет двадцать. Может чуть больше. Густые светлые волосы с лёгким желтоватым оттенком, в том числе у ресниц. Тёмные глаза, создающие некое очарование на фоне всего светлого.

Красавица!

— Да, матушка. Я бы хотел у тебя узнать, а за сколько дней проходит год?

— Какое длинное предложение для тебя, Лай. С каждым днём ты говоришь всё лучше. Сложно поверить, что ты начал говорить всего сорок дней назад, произнеся «мама». Какой ты у меня молодец! — она вскочила, поймала меня и немного придушила в объятиях.

«Воздуха мне! Воздуха!» — мысленно я начал молить о пощаде.

— Мама, дышать. Сложно… — в какой-то момент пришлось запросить пощады вслух.

Матушка опомнилась, поставила меня на пол.

Голова у меня так кружилась, что я не удержался на ногах и плюхнулся на пол. Опасная женщина!

— Ой, что-то я забыла. А какой вопрос ты задал? — проигнорировала моё состояние матушка и уточнила тему.

— Сколько… в году… дней, — я начал готовить план побега, потихоньку отползая на попе в сторону выхода.

— Какие сложные вопросы для твоего возраста. В году триста восемьдесят дней. В дне двадцать часов. В ночи десять часов. В часе сто минут. В минуте сорок секунд. Хотя ты всё равно не поймёшь того, что я сказала. Но твой интерес великолепен! Ты отдышался? Подойди ко мне, продолжим объятия! — матушка раскинула объятия, а я сбежал. Подозреваю, что в этом и был её план. Брату шёлковые «розги», чтобы не шлялся к конюшне. Мне удушающая любовь, чтобы не отвлекал от работы.

Но ответ я получил. И я понял. В сутках тридцать часов. Год дольше на пятнадцать суток. Сам час длительнее, но минуты меньше. В итоге год почти в полтора раза больше, если сама по себе «секунда» будет принята равной земной. Тогда выходит, что мне сейчас более двух земных лет, что всё равно меньше того, что примерно я предполагал.