Мир в хорошие руки

В зале снова кашлянули. Зашелестели перья по спинке сиденья: пара исуркхов обернулась на нарушителя тишины. Перед глазами почернело. Все! Ступор, конец, Гитлер капут, хенде хох. Где-то над ухом пискнул, как надоедливый комар, голос Машуры: «Если даже ты сам не веришь в свои силы, как же в них могут поверить остальные?» А в другое ухо мартовским котом затянул наследный Патрик, почему-то с грузинским акцентом: «Та-акая ачарова-атэльная дэвушка-а…»

Я вздрогнул, сфокусировал взгляд на размытой точке прямо по курсу, снова открыл рот… и услышал свой собственный каркающий голос – слова пошли.

– Я не хочу быть демиургом. То есть властелином вселенной. Вообще никаким и ничьим властелином…

По Чертогу пронесся ропот. Как прибой, обежал зал по кругу и отступил. Размытая точка стала черной повязкой на глазу подбитого мною исуркха. Отчаявшегося.

– Так ты что, парень, снимаешь свою кандидатуру? – озвучил общий вопрос голос хага, кажется, того самого, что так шустро торговал кровью.

Я перевел прояснившийся взгляд на Ноала, уже поднимавшегося с места с довольной улыбкой на лице.

– Нет.

Демиург застыл в нелепой позе, не полностью разогнув колени; улыбка еще блуждала на его губах, как бы размышляя, спрятаться или раздвинуть их шире? Новая волна шепотков захлестнула Чертог, вскипела пеной недоумения.

– Есть разница между хочу и должен, – я вздохнул, и в наступившем безмолвии все услышали, как я принял на себя тяжесть мира. – Когда дама в шляпе… То есть дракон Женетт, хотя я тогда не знал, что это дракон… – Я чуть сбился, но поймал внимательный, добрый взгляд Чиду и продолжил: – Короче, когда госпожа отдала мне Торбук, я думал, это просто игрушка, а слова про властелина мира – глупая шутка. Я взял волчок, потому что в тот момент мне очень хотелось оказаться как можно дальше от дома, в любом месте, которое чуть лучше того, где я жил… И вот оказался. В Среднем мире.

Слушатели навострили уши. Финн слева от Чиду задумчиво подпер щеку кулаком, облокотившись на острые коленки. Сконки справа скептически наморщил лоб, ковыряя в носу. Придворная дама из илламедской свиты всхлипнула и вытащила на свет кружевной платочек. Да, сразу видно дикого потребителя, не знакомого с сериалами даже мексиканского пошиба. Это ж какая тоска в народном сердце накопилась! Я несколько приободрился.

– Здесь я встретил людей. И не людей. И хотя по невежеству натворил дел, меня не бросили в беде и неоднократно спасали от смерти. У меня появились друзья, и как-то само собой получилось, что я полюбил этот прекрасный мир.

Народ на трибунах гордо встрепенулся, где-то прозвучали робкие хлопки, но на энтузиаста тут же зашикали.

– Я долго ломал голову над словами дракона Женетт, с которыми она передала мне волчок. Она сказала, что дарит мне целый мир бесплатно. Почти. За мелочь, безделицу, о которой я узнаю позже. Я все размышлял о том, чем же придется заплатить. Кровью? – Я глянул в сторону стефов, тут же сделавших вид, что заняты изучением собственных ногтей. – Душой? – Мои глаза скользнули по невозмутимым фер-ди и лучезарно улыбавшейся Альфе. – Жизнью? – Я встретил горящие зрачки чужого демиурга и вечность во взгляде сидевших вокруг Помнящих. – Или еще каким пустяком? Ведь все мелочь в сравнении с властью над целой вселенной. Властью, которой тебе так хочется, верно, Ноал?

И тут демиург не выдержал, вскочил, кривя губы:

– А тебе не хочется того же?! Признайся, все, что ты тут только что наплел, просто красивые слова! Пиар, как говорят в твоем задыхающемся от собственных испражнений мире. Мы же похожи! Разве ты не видишь этого – ты и я!

Ноал взмахнул рукой, и мой взгляд упал на наше отражение в зеркальной стене чертога, то есть оно все время было там, просто раньше я не обращал на него внимания. Закутанный в черный шелк чужой – тонкий, черноволосый, бледный. И я напротив – тощий, чернявый, тоже побледневший – от волнения. Сходство ударило меня, выбив почву из-под ног. Почему же я раньше этого не замечал? Ведь если вдуматься, даже его имя отличается от моего всего одной буквой: Лиан – Ноал. «А» вместо «и». Поэтому чужой так интересовался в начале, как меня зовут? Чтобы понять, того ли он нашел… Кого? Двойника? Свое отражение? Ипостась?.. Внезапно словно ледяная игла вонзилась в позвоночник. Мог ли я действительно быть аватарой демиурга, спроецированной в земной мир? Копией, клоном, вроде бы боровшимся с хозяином, но на самом деле помогавшим ему? В конце концов, кто отдал Ноалу Торбук? Именно. Японская певица Тото Ионо.

Я тряхнул головой, разбивая оковы ужаса. Нет! Я – это я, и никто другой. И плевать, по чьему образу и подобию слеплена моя физиономия, межвселенского подонка или папы Римского в юности. Я оторвал взгляд от зеркальной картинки и снова повернулся к Ноалу: