Мир, в котором я теперь живу (СИ)

Но где же Альдар? На секунду в груди похолодело – он же не потерял его по дороге, не попал сюда один? И опять – искать Альдара ему не пришлось. По стенам камеры пробежался рой огоньков и устремился в один из тоннелей, указывая путь. Путь оказался недолгим – тоннель сделал всего два поворота, и Амор попал в такую же прямоугольную камеру, только чуть побольше. Посередине этой камеры стоял деревянный ящик, вроде того, в котором лежал он сам, только более массивный и богаче украшенный. «Саркофаг» - уже привычно возникло в сознании. Сверху саркофаг был закрыт крышкой, изготовленной из какого-то прозрачного материала. «Горный хрусталь» - тут же сообщил мир. И почему-то у Амора возникло ощущение, что эту крышку надо непременно снять – снять любой ценой. Не успел он подумать об этом – как крышка плавно поднялась в воздух и опустилась рядом с саркофагом, подняв тучи пыли.

Сколько времени он смотрел на лежащего в саркофаге человека, Амор и сам не знал. Был ли этот человек незнакомым? О, нет! Он был знакомым до боли, до дрожи, до остановки сердца – каждой черточкой величественного совершенного лица, каждым шрамом на теле. На благородном лбу тускло поблескивал обруч с восьмиконечной звездой посередине – знаменитый символ знаменитого рода… Подвеска с тем же символом покоилась на груди. То, что когда-то было одеждой, точно также – превратилось в пыль, труху. Так вот он какой настоящий – его Альдар…

И вдруг в памяти воскресла картинка, которую никак не мог помнить Амор ин Менар, Вейринатис Радужного Леса.

… Разодетый в роскошные, шитые золотом парадные одежды персидского царя, с царской же тиарой на голове, величественный красавец угрюмо смотрел на своего хилиарха, нахмурив идеальные брови, что означало – чувствует себя их басилевс неловко. Несмотря на то, что вид его слепил глаза, как блеск невиданного драгоценного камня, наконец-то получившего достойную оправу.

- И как тебе? – последовал лаконичный вопрос.

Он обошел его по кругу, и, выдержав паузу, вынес вердикт:

- Что я могу сказать? Ты выглядишь… ослепительно. Ну, просто Елена Прекрасная! Вот смотрю я на тебя и думаю: и зачем мы только с персами воевали? Нам надо было нарядить тебя в эти тряпки и выпустить вперед – они бы все, как один, пали ниц и сдались без боя.

Взгляд повелителя стал еще угрюмее:

- Я и сам знаю, что вырядился, как женщина…

- Что?! Да ничего женственного в тебе нет – и близко нет…

- Да? А кто меня Еленой Прекрасной только что обозвал?…

Амор мотнул головой, отгоняя морок. Но исчезнувшую картинку тут же сменила другая.

… Вот они стоят друг напротив друга с затупленными тренировочными мечами в руках, в одних лишь сандалиях и легких набедренных повязках на теле.

Брат повелителя дает отмашку: «Сходитесь!»

Клинки звенят, высекая искры, тело движется без участия разума – безошибочно действуя на ставших второй натурой рефлексах. Но похоже, поединок сегодня не вызывает у их басилевса привычного азарта. Слова срываются с губ, словно сами по себе:

- Какой-то ты рассеянный сегодня, мой басилевс. Смотри, еще проиграешь!

Повелитель оживляется:

- Да щас! Скорее ты станешь девочкой и родишь мне сына.

Он разворачивается, на автомате отбивая двумя руками одновременный выпад двух клинков:

- Хоть двойню, дорогой! Только не жалуйся потом, что дети придурки.

- Почему сразу придурки?

- А что нормального может родиться у двух мужиков?

На этом месте повелитель спотыкается, загоняет клинки в землю и сгибается пополам от смеха.

- Ну, так как – ты признаешь свое поражение? Хоть я победил тебя и не мечом – а исключительно смехом… но ведь в честном бою?

Его соперник лишь отмахнулся, вытирая слезы:

- Х…р с тобой – пусть будет ничья!

Он поворачивается лицом к зрителям этого поединка, пожимает плечами и подмигивает сразу всем:

- Ну – хоть так…

Амор моргнул, растерянно глядя на спящего в саркофаге красавца. И что, интересно, надо сделать, чтобы этот красавец проснулся?

И тут сила мира продемонстрировала нечто, абсолютно не свойственное силе как таковой, а именно – ехидство.

«Вообще-то, в знаменитой сказке, красавицу, спящую вечным сном в хрустальном гробу, будили поцелуем» - раздалось у него в голове.

Это было настолько неожиданно, что он машинально, так же мысленно ответил:

«Да? Но это ж вроде красавец, а не красавица. Или без разницы?»

«Ну… другого способа народ почему-то не придумал. Хотя, ты можешь попытаться сделать ему искусственное дыхание – рот в рот» - как ни в чем не бывало, продолжала ехидничать сила.

Но делать искусственное дыхание спящему красавцу не пришлось – шикарные ресницы едва уловимо дрогнули, и в следующий момент на Амора в упор уставились невероятные пронизывающие глаза. Те самые – грозовые…

Какое-то время мужчины молча смотрели друг на друга, а потом четко очерченные губы повелителя разомкнулись и назвали Амора по имени… Назвали его другим именем, тем самым, которое никак не хотело вспоминаться – его человеческим, настоящим именем… И в этот миг он сам вспомнил, как зовут басилевса. Да как у него вообще получилось забыть это величавое, гордое, дорогое имя?