Мир, в котором меня ждут. Ингрид

– Вот в «А» классе староста такая молодец, сегодня пришла на первом уроке ко мне за бланком, такая опрятная девочка. («Никто не станет отказывать дочери начальника общественного питания, который поставляет еду в школьную столовку», – пронеслось у Ингрид в голове.) А умничка из «Б» класса? Она всё сделала на прошлой неделе!

«Конечно, её мама договаривается заранее, тем более, что каждая договорённость подкрепляется щедрым вознаграждением». – Мысли мешали сосредоточиться Ингрид на заполнении бланка.

Тем временем Алла Яковлевна продолжала:

– И даже «Г» класс всё собрал и подписал! («Ну да, то, что в „Г“ классе староста – единственный её внук, тут вовсе ни при чём!») А ваш класс нас вечно разочаровывает, всё делает не вовремя, неправильно, ах… Что же нам с вами делать, хм… – тяжело вздыхала Парик с таким шумом, будто единственная цель её монолога – не дать Ингрид заполнить бланк.

Наконец, Ингрид закончила и протянула ей листок. Завуч, не поворачивая головы, нащупала его в воздухе, лениво поднесла себе под нос, опустила очки с переносицы и начала внимательно его изучать:

– Ничего нормально сделать не могут… Лист изжёван, почерк корявый. – Инспекция бланка затянулась, Ингрид даже начала волноваться, что допустила в нём ошибки. Прозвенел звонок на урок, но прямо сейчас срываться с места было ни в коем случае нельзя, поэтому она стояла как вкопанная, боясь дать Парику хоть малейший повод ещё потянуть время. Та тем временем, снисходительно цокнув языком трижды, перечитывала бланк опять и опять. Снова вздохнула по поводу корявого почерка, но, видимо, не найдя, к чему придраться, плавно положила лист перед собой и стала перебирать ручки в стакане на столе: первые две не писали, третья вовсе драла бумагу, четвёртая оказалась с зелёной пастой… Ингрид уже давно протягивала ей свою пишущую ручку, но это показательно игнорировалось. Шестая ручка оказалась пишущей, ею и поставили подпись, но бланк требовал ещё и печатей.

Продолжая шумно вздыхать, Алла Яковлевна оторвалась от кресла, опираясь ладонями о столешницу (которая смиренно прогнулась под дюжим весом) и прошла к сейфу. Она звенела ключами в замке, и в затихшей на время урока школе этот звон воспринимался так, будто на голову надели кастрюлю и колотили по ней ложками. Порывшись на полке с печатями, завуч вернулась к столу с двумя штампами, но тут же сплюнула, ругнувшись: одна из печатей была не та, – и степенно пошла обратно к сейфу. Ингрид затрясло, теперь ей было не миновать гнева учительницы геометрии. Даже мысль, что сейчас всё закончится, не сильно утешала. «Успокойся, Ингрид, – сказала она себе, – за это воздастся». Такая мысль пришла в её голову неизвестным путём, но сомнений в её правдивости не возникало. «В конце концов, тем, кто прошёл лесом страданий, рано или поздно достаётся что-то хорошее», – решила Ингрид.

Наконец, Парик таки поставила обе печати, ткнула в грудь Ингрид мятым заявлением и гавкнула:

– Катись отсюда.

Ингрид пулей выскочила в коридор – дверь за её спиной закрылась с таким грохотом, что задрожали стёкла в рекреации.

– И эти люди учат меня быть вежливой! – возмущённо произнесла Ингрид, когда смогла перевести дух. Не у кабинета, но всё же слишком громко – наверняка эхо школьных коридоров донесло её слова до Аллы Яковлевны. На урок можно было уже не спешить, потому что опоздаешь ты на пять или семь минут – разницы никакой нет.

Ингрид дошла до кабинета геометрии и опять застыла перед дверью. Как и следовало, без унизительных объяснений причин опоздания в класс пройти не пускали, а после сразу же вызывали к доске решать задачу. Ничто из случившегося сегодня не возмущало Ингрид, потому что происходило с ней не первый раз. Она уже привыкла. Если твоя мама – одиночка, не щедрый спонсор, не имеет существенного влияния, связей – дружественных, деловых или родственных – или хотя бы смелости и сил защищать своего ребёнка, то школьная жизнь расставляет всё по своим местам. А если начинать противостоять системе в одиночку, то всегда найдётся десятка два людей, которые любезно вытрут об тебя ноги. Ингрид давно усвоила, что единственный принцип выживания – не высовываться, терпеть, не нарываться.

Карина, одноклассница Ингрид, на перемене спросила её о причине опоздания. Ингрид, с которой мрачный вид слетал как только на неё обращали внимание, красноречиво подняла перед её носом разрешение на разведение костров.

– А, понятно, – сказала Карина деловым тоном и надела на плечо школьную сумку.