Мир, в котором меня ждут. Ингрид

После ужина девочка по отработанной схеме ушла на землю, оставив записку, чтобы ей никто не мешал заниматься; Хельга, Артемида и Нафан и виду не подавали, будто им известно, куда исчезает Ингрид. Они даже поддержали слух, что Ингрид много занимается, чтобы наверстать упущенное, в то время как она сама, испытывая головную боль, соединялась со своей копией, переживала воспоминания дня и через несколько часов возвращалась в Междумирье без сил. В этот вечер всё прошло весьма спокойно, потому что их класс отправился на поездку за город, и Ингрид (конечно, не её саму, а копию), не блиставшую спортивными талантами, выбрали костровым. Нарубить щепы, поддержать огонь и заварить в котелке быстрорастворимой лапши, пока остальные принимали участие во всяких эстафетах, было ей в удовольствие. Стычки с одноклассниками обошли стороной, если не считать, что кто-то её облил водой из бутылки, пока она собирала розжиг.

Чем больше Ингрид рассказывала про землю в Междумирье, и тем меньше её новым одноклассникам хотелось там побывать. А вот жизнь в Междумирье ей, напротив, всё больше казалась опьяняюще-чудесной. И учёба, и окружение, и дворец – всё было прекрасным.

Ингрид часто думала, что её одноклассникам с земли потребовалось бы буквально несколько часов, чтобы разнести красивую мебель и декор на щепки, написать на стенках что-то похабное и разбросать повсюду бутылки, банки и жирные пакты от сухариков. Здесь, в Междумирье, всё убранство и сады были открыто доверены ученикам в пользование – и всё сохранялось и приумножалось в чистоте. Не то воспитание и практика общего обихода делали своё дело, не то врождённое чувство прекрасного, но так или иначе в воздухе ощущалась благоговейность в отношениях между людьми. Собственно, это и была основная разница между землёй и Междумирьем. Нельзя сказать, что ученики Ликеи были лишены детства с присущей ему ветреностью, но здесь почему-то выход бурной энергии не влёк за собой разрушения всего вокруг. Не было ничего удивительного, что за эти несколько дней ей тотально расхотелось возвращаться на землю.

В субботу в школе на земле по расписанию стояла химия, после пятничного выезда половина класса слегла с соплями и больным горлом. А в Междумирье это был короткий день, состоявший из «зелёных» и «оранжевых» предметов. На музыке Ингрид занималась с Демисом Ураномонопатисом флейтой, потом выводила буквы на каллиграфии, а во время «оранжевого» цикла тренировалась на уроках плавания и верховой езды. Последнего предмета Ингрид ожидала особо, поскольку ни разу не ездила верхом. Улав подошёл к ней сразу после плавания и, кашлянув, сказал:

– Хельга… Хельга сказала мне, чтобы я сразу пошёл с тобой в конюшни: тебе надо выбрать лошадь.

– Давай сходим.

– Меня пускают здесь в конюшни… Там нельзя кричать и… махать руками. Надо, в общем, вести себя спокойно, чтобы не испугать животных… Выберем тебе спокойную покладистую лошадь. – Улав, казалось, с трудом подбирал слова, будто бы пытался вспомнить плохо выученный текст.

Они оказались в конюшне. Лошади мирно фыркали, некоторые жевали свой дневной паёк. Пока Улав и Ингрид шли по коридору, из денников выглядывали заинтересованные морды, запах нового человека привлекал их внимание. Мальчик остановился возле одной дверки с надписью «Ванилька» – и оттуда тотчас высунулась кремовая морда с карими глазами. В присутствии лошадей Улав расслабился и стал вести себя естественней.

– Это Ванилька, спокойная и добрая кобыла… Ей много лет уже, ветеран, считай… И она хорошо знакомится с новыми.

Лошадь уткнулась мордой в плечо Улава, он погладил её по щеке, достал кусочек яблока из набедренной сумки и протянул Ингрид. Она неуверенно взяла и чуть машинально не съела – хорошо, что Улав сразу остановил её, сказав:

– Положи на открытую ладонь.

Ингрид поместила яблоко на центр ладони, Улав продолжил:

– Теперь протяни его Ванильке.

Ингрид протянула ладонь ко рту лошади, Ванилька повернула уши в её сторону и, хлопая мягкими губами, захватила дольку. Девочка подняла ладонь и погладила лошадь по губе, потом чуть выше – у самой переносицы. Лошадь снова уткнулась Улаву в плечо.

– Ты нравишься этой лошади? – спросила Ингрид, улыбаясь. – Кажется, она спрашивает тебя, можно ли мне доверять.

Улав чуть сдвинул брови, будто опять напрягал память.

– Здесь много лошадей наших земель. У нас все с детства учатся ухаживать за лошадьми. Ванилька вообще с наших конюшен.

Лошадь тем временем ласкалась о его плечо. Тут лицо его просияло.

– Сейчас я покажу, как её надо вывести. Стой здесь.

Улав открыл дверцу денника и зашёл к лошади, она довольно пристукнула копытом. Мальчик позвал в денник Ингрид и показал на шкафчик:

– В каждом деннике есть такой, там хранятся личные вещи лошади. Нам нужно вот это. – Он снял с гвоздя странную конструкцию из кожаных ремешочков и металлических колец. – Это узда.