Мир в моих руках (СИ)

Вокруг них, то ли вырвавшись из морских глубин, то ли оторвавшись от поверхности скалы, на которой они сидели, в воздух поднялись бесчисленные стаи жуков. Жуки светились в темноте, словно маленькие звёздочки… В их свете, словно в золотистой дымке, он вдруг разглядел Киа… и его смущённое лицо.

— Только посиди со мной ещё немного, — вдруг попросил его давний противник, — Я понимаю, что это глупая просьба. После того, что я тебе сделал… ведь добро, которого не просили — это не добро и даже не помощь… только…

— Что? — спросил Кайер уже растерянно.

— Только посиди со мной ещё немного, — парень, за чьим молодым лицом скрывались тысячелетия и бездна усталости, смотрел на него умоляюще, — Я так устал от того, что я один! Я так хочу побыть рядом с кем-то, хотя бы немного! И… я знаю, что ты злишься на меня. Но тогда, когда мы пели вместе… И когда мы молча сидели и смотрели на море и на звёзды… Мне казалось в те мгновения, будто что-то породнило нас. Будто я уже не один. В этом теле я давно уже не испытывал этого чувства. Чувства, что я не одинок и что рядом со мной есть кто-то, кто меня понимает.

Это была какая-то странная ночь… Когда обоим недавним ещё противникам вдруг показалось, что они больше не одни… Странная ночь… Странный, нежданный и искренний разговор, который как-то сроднил их двоих…

— Ну… — растерянно начал разрушитель чужого мира и вдруг неожиданно для себя произнёс: — Ладно.

Они сидели на краю обрыва, спустив ноги вниз и болтая ими в воздухе, как будто маленькие дети… Или, может, в их душах на миг проснулось что-то давнее, из раннего детства, когда люди ещё верили друг другу?.. Светлячки улетели — долго ещё мерцал над морем и отражался в волнах их мерцающий свет, как будто и в ночном небе, и в ночном море летали две стаи светящихся точек… Две одинаковых сияющих стаи… близко друг к другу… почти как одна стая… А перед тем, как раствориться где-то у кромки, где сплетались воедино небо и земля, они вдруг как будто слились в одну светящуюся стаю… Они двое — и существующие в действительности, и только лишь существующие в водном отражении — стали едины, стали одним целым светящимся пятном. И, уже слившись воедино, они канули в ночном мраке то ли неба, то ли водной глади…

— Кем ты был в другом мире? — вдруг спросил Кайер.

— Сыном вождя, — кажется, Киа улыбался. — А ты?

— Никем, — сказал Кайер и как-то вдруг рассмеялся.

И Киа рассмеялся. Их смех слился воедино и прошёл волнами вокруг, как будто танцуя на гребнях волн… Им обоим было как-то странно и как-то непривычно сидеть рядом с кем-то и смеяться: они оба уж слишком привыкли к одиночеству… Но быть рядом с кем-то было хорошо… необычайно хорошо…

Вдруг память неожиданно подкинула Кайеру картину загорающегося костра… Чьи-то вскрики… И измученную Анжелу, которую он тянул за волосы, просунув руку сквозь прутья решётки… Только за то, что она сказала правду… Только за то, что она увидела всю правду о нём…

— Я был инквизитором, — глухо сказал мужчина. И, чуть помолчав, с горькой усмешкой прибавил, — Я — инквизитор двух миров.

— А кто это? — недоумённо уточнил Творец этого мира.

И, устав от тишины и тяжести воспоминаний, инквизитор двух миров сбивчиво поведал богу чужого мира о себе, а тот слушал молча, не осуждая, не перебивая…

Постепенно тускнела ночь, и таял холодный мрак… Постепенно светлело небо над их головами… И также постепенно светлело лицо молодого инквизитора, чей сбивчивый рассказ слышали только Творец чужого мира и старое море… Ночь закончилась… И его грустный рассказ закончился…

Потом они молчали… Сидели не очень близко, как и раньше сели, но как будто уже недалеко друг от друга. Они смотрели, как зажигается в небе полоска зари… Как восходит солнце, как будто выныривая из морской бездны и, вычищенное, сияющее, поднимается наверх, высоко, к небу… Оно, вымытое и новое, свежее и яркое, теперь сможет красиво светить сверху на мир, сможет согреть этот мир ещё больше…

Эта ночь, этот внезапно завязавшийся разговор, боль двух тайн, разделённых друг с другом, как-то странно повлияли на них обоих…

— Ну, мне пора идти, — сказал Кайер, вставая.

И Творец чужого мира тоже поднялся напротив него. Но теперь Кайер мог протянуть руку — и коснуться его. Теперь они стояли близко-близко.

И оба ощутили грусть, оба увидели её в глазах друг у друга: им обоим не хотелось расходиться. Это было так волшебно и прекрасно — когда можно было раскрыть кому-то свою душу и быть поверенным в чью-то страшную тайну — и это было так мучительно: расходится вновь, должно быть, уже насовсем.

— Я обещал тебя отпустить. Я помню, — грустно улыбнулся ему Страж Небес.

Но они всё ещё стояли друг напротив друга, смотря друг другу в глаза.

— Как думаешь, мы могли бы стать друзьями? — вдруг робко спросил Киа.

— Если бы мы встретились как-нибудь иначе, в другой жизни, то… — Кайер растерянно замер, вслушиваясь в себя и вдруг, просветлев лицом, улыбнулся и ответил: — Может быть, мы бы стали друзьями, — впрочем, улыбка его тут же погасла, да и взгляд тоже.

Потому, что они встретились только так. И уже не будет как-то иначе.