Мир в огне

Городская резиденция Великого магистра Ордена Сберегающих была местом необычным. Единственная усадьба в Турнейге, которую окружала настоящая толстая кирпичная стена высотой почти в шесть метров. Всем остальным строить что-то подобное внутри городских укреплений было запрещено. И даже императоры, подавая пример подданным, дворец и парк огородили лишь узорчатыми решётками. Второй особенностью была площадь рядом с резиденцией, точнее — вокруг, от забора до ближайшего из домов не меньше двадцати метров. И освещалась площадь очень хитро: вроде бы и горели повсюду фонари, но к паре небольших дверец с противоположных концов кирпичного квадрата можно подобраться незамеченным. Открыты были эти калитки круглые сутки, а в комнатках за ними постоянно дежурили монахи. Очень уж необычные посетители любили заглядывать к инквизиторам. Из тех, кому днём и через главные ворота приходить не с руки. Харелта тоже пустили без вопросов, словно и не выглядывала из-под продранного камзола кольчуга, а на одежде не было пятен крови. Лишь попросили отдать меч и нож. После чего бесстрастно выслушали просьбу о встрече с отцом Энгюсом, один из монахов остался с гостем, а второй кивнул и ушёл.

Энгюс появился минут через двадцать. И по заспанному лицу можно было догадаться, что подняли инквизитора с постели. Увидев, кто его ждёт, священник ахнул:

— Харелт! Что случилось?!

Парень сразу как-то обмяк на стуле, будто разом навалилась вся тяжесть последних часов.

— Во дворце мятеж. Император убит. Кирос Брадан тоже убит. Я единственный, кому удалось вырваться.

Один из монахов на этих словах выронил связку ключей, второй замер, беззвучно открывая и закрывая рот, напоминая выброшенную на берег рыбу. Энгюс остался почти невозмутим, лишь ладонь на пару мгновений сжала ткань рясы.

— Харелт. Пошли со мной. У меня в келье расскажешь остальное. Дуарх, закрой дверь и не впускай никого. Лаврен, поднимай тревогу, но так, чтобы со стороны не было заметно. Братию на стену. Если за Харелтом следили, штурм может начаться в любой момент. И пошли кого-нибудь к мессиру. Передай, как только Харелт будет в состоянии, мы идём к нему.

— Отче, лучше сразу…

— Харелт, — мягко ответил священник. — Посмотрел бы ты на себя со стороны. Несколько минут уже ничего не решат, а вот упустить что-то важное в рассказе для мессира ты сможешь легко. Так что сначала придёшь в себя и выпьешь подогретого вина.

Долго отдыхать Харелт всё равно не захотел, поэтому вскоре уже сидел в кабинете Великого магистра. Мессир Кетингерн слушал внимательно, несколько раз переспросил, а разоблачение бастарда попросил пересказать ещё раз отдельно. Когда отзвучали последние слова, глава ордена ненадолго задумался, потом кивнул каким-то своим мыслям, вызвал монаха и наказал подыскать молодому человеку место, где тот сможет жить. Крепость явно сядет в осаду не на одну неделю, поэтому в гостевой келье оставаться неудобно, да и небезопасно. Харелт молча встал, поклонился, соглашаясь со словами мессира, и вышел вслед за сопровождающим.

Почти сразу дверь снова открылась, впуская отца Энгюса.

— Мессир, я взял на себя смелость известить о случившемся митрополита Аластера и митрополита Эллера. А также сообщил отцу Маркасу из Ланкарти.

— Почему ещё и ему?

— Я занимался расследованием чудес в Ланкарти. Отец Маркас не только достойный во всех отношениях сын Церкви. Он единственный, кто сумеет удержать округу от измены, чтобы им не посулили мятежники.

— Хорошо, — кивнул глава ордена. После чего внимательно, словно ощупывая до самого дна души, посмотрел на подчинённого. — Это ведь не всё?

— Весть я передал нашим особым способом. Но враг должен быть уверен, что гонец выбраться из города не сумел. Я готов пойти сам…

— Нет, — ответ прозвучал резко. — Пошли даже двух. Но ты понадобишься здесь. Харелт должен быть коронован как можно скорее. А подбирать молодому императору другого духовника для церемонии у нас нет ни возможности, ни времени. Вот только…

Лицо Энгюса на несколько мгновений затвердело, потом он опустился на колени и сказал:

— Я знаю обязанности духовника императора, и что это значит для меня. Но если такова плата за спасение Империи и Церкви, если такова воля Единого — я обязан ей следовать. Я пришёл сказать не только о гонцах. Дозорный сообщил, что дом Хаттанов горит…