Мир в твоём доме

– Мне жить осталось всего ничего, а ты не даёшь поесть всласть, – она взяла из коробки ещё одно пирожное и хитро посмотрела на Вадима. – Вот и Панюковы любили чай пить, бывало, зайдёшь к ним – так угостят на славу, – вдруг начала она рассказывать без перехода, сразу. – К чаю, чуть ли не весь стол заставят, у деда-то Гали – Семёна Петровича Яковлева была своя пасека, мёд не переводился, а после его смерти дело перешло к зятю. Он-то сначала растерялся, а потом ничего – взялся за дело, да мужики помогли. А ещё лето оказалось подходящим – цвело всё подряд, да буйно. В тот год мёду было много-много, да ещё цвет такой получился – тёмный, вкус чуток терпкий, а поскольку пустырник цвёл больше всех, в меду было будто зелье сонное – так хорошо спали и детки, и взрослые.

– Мама, как ты всё это запомнила? – воскликнула Зоя, подливая Зорину ещё чай. – Сколько-то лет прошло!

– Много лет, а помню, – подняла вверх палец старушка. – А вообще, сами Яковлевы приехали с Орловщины. Что-то там у них не заладилось, всё продали, собрали свои вещи и перебрались в Беляниново.

– А отец Галины, откуда родом? – спросил Вадим.

– Да местный он, – махнула рукой баба Сима, – влюбился Юрка в Полину, проходу девке не давал. А она вроде как не очень-то и хотела. Но он «женюсь и всё тут». В общем, сдалась Полинка. Сыграли свадьбу, вроде всё хорошо, вот только сначала детей не было.

– То есть именно род Панюковых всегда жил в Беляниново? – Вадиму было важно узнать все линии родства Валентины. Понятно, что её бабушка оказалась с Орловской области, там у Фертовских и Зориных точно родни не было. И вряд ли они могли пересечься. Значит, надо копать здесь – в Беляниново.

– Не всегда, – задумалась баба Сима, – его дед с женой прибыл оттуда, где сейчас заповедник, вроде рядом с нами, но уже другая область. Там есть деревня Листвянка, в которой они и жили. А потом решили переехать ближе к городу. И хотя заповедник в часе езды отсюда, наша-то область уже московская, а значит, стали москвичами, прям гордились. А почему же ты, сынок, хочешь знать столько о родных Валюшки? Зачем решил ворошить прошлое? – она вдруг озадаченно сдвинула брови.

– Вот почему, – Вадим достал из записной книжки фотографию своей прабабушки и протянул её бабе Симе. Она взяла снимок дрожащими от старости руками, поднесла его близко к носу, рассматривала довольно долго, затем отдала дочери, при этом испуганно глядя на неё.

– Так это же Валя! – всплеснула руками Зоя.

– Нет, – помотал головой Зорин, – на снимке моя прабабушка Христина.

Глава 25

– Доброе утро, Светлана Анатольевна! – Виктория одной рукой держала трубку телефона, второй попыталась поймать пробегающую мимо Василису, которая всё-таки добралась до ящика трюмо в их с Зориным спальне, возможно, его забыли закрыть, вот и выудила оттуда флакон лака для ногтей. Ярко-красный. Васька давно мечтала залезть в этот ящик и прибрать к рукам всё, что там обнаружит. Лак был первой добычей. Вика схватила дочь за воротник кофточки и стала тянуть к себе. Васька сопротивлялась, как могла, флакон крепко зажимала в руке. Такой прекрасный трофей она не должна была упустить. – Сегодня Вали не будет в школе, я её оставила дома, – Вика попыталась отнять лак у Василисы, та стала мотать головой. – Что? Нет, она здорова, просто именно сегодня не сможет быть в школе, – пояснила Виктория, не уступая, дочери. Васька решила стоять на своём до конца – от возмущения она зарычала. Говорить толком ещё не научилась, а рычать – пожалуйста. Непонятно, кто её научил этому, потому что Вале и в голову не пришло бы такое. Виктория тоже не практиковала подобный способ общения, как и Вадим. – Никто не рычит, вам показалось, – Виктория прикрыла трубку рукой. Оказывается, звуки, издаваемые Васькой, были слышны на том конце провода. Чтобы и дальше не пугать собеседницу, Вика отпустила младшую дочь вместе с флаконом, решив, что отнимет его сразу же, как закончит разговор.