Мир в XVIII веке

Впрочем, внутренние проблемы, давление представителей военно-служилой знати и опасения народных бунтов время от времени заставляли Порту вновь обращаться к военным действиям. Таковы причины русско-турецкого конфликта 1710–1711 гг. и войны Османской империи против Венеции и Австрии в 1714–1718 гг. Новые территориальные потери, зафиксированные Пожаревацким миром, существенно усилили позиции сторонников более реалистического курса внешней политики. Его выразителями стали Ибрагим Невшехирли и Николай Маврокордато. Правда, в первые годы «Ляле деври» французские дипломаты еще рассчитывали на возможность нового австро-турецкого конфликта с целью возвращения Белграда и Темешвара. Поскольку великий везир не надеялся на силу своих войск, он попытался организовать антиавстрийскую коалицию в составе Франции, России и Османской империи. Важное место в этих замыслах отводилось посольству Йирмисекиз Челеби Мехмед-эфенди во Франции. Неудачный исход переговоров в Париже и вовсе охладил Ибрагим-пашу к планам реванша.

Примерно с того же времени важной чертой внешнеполитического курса Порты стали усилия по нормализации отношений с основными противниками империи — Австрией и Россией. Сближение последних заставило Ибрагим-пашу Невшехирли заключить соглашение с Петербургом о разграничении российских и османских владений в Закавказье и отказаться от прямой конфронтации с Венским двором. Была и другая причина, вынуждавшая великого везира избегать конфликтов в Европе. Речь идет о восточном аспекте внешней политики Порты. Если соотношение сил на Западе было явно не в пользу Стамбула, то острый политический кризис в Иране в связи с фактическим крахом власти Сефевидов в 1722 г. создал благоприятную ситуацию для удовлетворения агрессивных замыслов тех, кто ратовал за продолжение завоевательных походов. Стамбул незамедлительно воспользовался положением, сложившимся в Иране, надеясь с помощью громких побед поднять авторитет правительства. Однако расчеты на легкий успех не оправдались. На смену первым удачам, обещавшим расширение сферы османского влияния на Кавказе и обильную добычу, к концу 20-х годов пришли поражения, ставшие губительными не только для тысяч солдат, но в конечном счете и для самого великого везира.

Начавшаяся в 1722 г. турецко-иранская война растянулась, с некоторыми перерывами, на 25 лет и привела к опустошению государственной казны, разорению многих районов Анатолии, способствовала росту сепаратизма в восточных провинциях. При объяснении причин продолжительности столь непопулярной в народе войны можно выделить два момента. Во-первых, правителям империи она была нужна, чтобы, в соответствии с советом А. Маврокордато, «неприятелей своих и неспокойствия духи было куда отдалить». Во-вторых, наличие «персидской войны» помогало Порте противостоять натиску своих ближайших союзников тех лет — Франции и Швеции, стремившихся вновь толкнуть Османскую империю на открытый конфликт с Россией и Австрией. Показательна позиция видного дипломата Мехмеда Саид-эфенди во время его посольства в Швецию в 1732 г. На обеде, данном королем в честь посла, речь зашла о турецко-иранской войне. Король предложил направить на помощь туркам 20–30 тыс. шведских солдат. Отвечая ему, «западник» Саид-эфенди вновь сослался на традиционные принципы османской внешней политики: «Как Вам известно, Османское государство в своих войнах не нуждается ни в чьей помощи, все наши завоевания и победы добыты нами с помощью собственных мечей. Вы, наши друзья, не должны утруждать себя ни материально, ни физически. Достаточно, что Вы оказываете нам моральную поддержку».

Попытки преемников Ибрагима Невшехирли, в частности Хекимоглу Али-паши, опытного политика и дипломата, неоднократно занимавшего пост великого везира (1732–1735, 1742–1743, февраль-май 1745 г.), принять более самостоятельное участие в европейских делах выявило слабое знание «министрами» Порты принципов и методов европейской дипломатии, что повлекло за собой крупные просчеты в оценке общей ситуации и намерениях отдельных держав. Следствием этих ошибок стала война с Австрией и Россией, от которой пытались удержать султана более осторожные политики. Тем не менее султанский двор поверил «внушениям» французского посла Вильнёва, что Россия при преемниках Петра I не в состоянии начать войну против Османской империи и что другие европейские державы до того не допустят. Габсбурги, по его утверждению, не осмелятся поддержать Петербург потому, что их руки связаны войной за Польское наследство. Париж же будет противодействовать австрийцам, пока не закончится русско-турецкий конфликт.