Мир в XVIII веке

Как показывает история раннесовременных европейских империй, «континентальность» по сути соответствует переселенческому характеру империи, а ее морская сущность — наличию восточных владений; одно качество по необходимости сопровождало другое. Освоение обширных пространств Америки, как правило, обусловливало сухопутный характер державы; строительство империи в Азии требовало в первую очередь господства на морях.

Испанская империя по сути никогда не была морской державой, несмотря на внушительные армады, бороздившие в XVI в. Атлантику. Как отмечают исследователи, испанские флоты по сути оставались скоплениями «плавучих замков» для перевозки солдат и колонистов, а не для осуществления господства на море. Испанская империя была империей континентальной (или трансконтинентальной: раскинулась по обоим континентам Америки).

Похожая судьба была уготована Португальской империи. В XVI в. она являлась главной силой в Индийском океане, впервые в его истории поставив под контроль основные торговые потоки. Однако португальские галеоны оказались хороши только против арабских дхау и малайских праху; как только в начале XVII в. на Восток проникли серьезные европейские соперники — голландцы и англичане, — возведенное португальцами имперское здание рэкета и торговли рухнуло. Смещение центра тяжести империи в Бразилию означало приобретение империей континентального характера.

Настоящей первой морской империей в Новое время была Голландская; не случайно именно голландцы создали и первую европейскую территориальную державу в Азии. Однако гегемония Нидерландов покоилась в значительно меньшей степени на военно-морской мощи, чем на мануфактурном производстве, судостроении и торговле (включая посредническую). Доказательство — поражение Нидерландов уже в первой англо-голландской войне (1652–1654). С подъемом Англии морской (как и прочие) компонент могущества Нидерландов сошел на нет.

Максимально приблизились к британцам опять же французы. Они пытались не только освоить пространства Северной Америки, но и бросить британцам вызов на морях. Не случайно на протяжении всего XVIII в. Франция занимала второе место в мире по численности линейных кораблей (после Великобритании). И все же, несмотря на усилия министров Кольбера, Шуазеля и Морепа, французский флот хронически отставал от британского по многим параметрам. К началу XIX в. Французская империя не состоялась ни как (заморская) континентальная, ни как морская.

Британская империя исходно была морской: еще во второй половине XVI в. изобретатель самого термина «Британская империя» астролог Елизаветы I и разведчик Джон Ди подразумевал не столько Англию или ее поселения за морем, сколько зону Северной Атлантики, океанское пространство, где должны господствовать английские военные корабли и рыболовные суда. Колонизация Северной Америки добавила империи континентальное качество, а приобретение Индии закрепило его. Так и получилось, что в XIX в. Британская империя вошла одновременно владычицей морей и крупной азиатской державой.

В какой-то момент существование автономной от британского государства Ост-Индской компании породило противоречие между морской империей Великобритании и сухопутной империей Компании. Однако к началу XIX в. парламент устранил это противоречие, полностью подчинив Компанию. Принцип господства морской державы над континентальной восторжествовал. Логично, что, имея владения на пяти континентах, Британская империя оставалась прежде всего морской державой — по выражению Дж. Р. Сили, «мировой Венецией, с морями вместо улиц».

Типологически Британская империя была гибридом, сочетанием черт других империй, а исторически — их наследником.

Война за независимость и образование США