Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 2

По-видимому, И. В. Сталин и Генштаб также полагали, что придется иметь дело с очередным ударом на Москву. Тем не менее независимо от этого советский вождь принял в корне ошибочное решение. Переоценив успехи Московской битвы, считая, что фашистские силы на исходе, вермахт измотан и не имеет резервов, И. В. Сталин поставил перед Красной Армией абсолютно нереальную задачу обеспечить полный разгром гитлеровских войск уже в 1942 г. Дал о себе знать старый его изъян — подозрительное отношение к обороне. Ему казалось, что если войска обороняются, то это значит, что они «ничего не делают». Но даже в таком случае, как того требует военная наука, можно было перегруппироваться и нанести удар на каком-то одном направлении. И. В. Сталин, наоборот, приказал наступать шести фронтам на трех стратегических направлениях. В результате силы и средства оказались распылены, нигде существенных успехов добиться не удалось, войска были измотаны и обескровлены. Необеспеченные наступления продолжились в конце весны на Керченском полуострове, в районе Харькова и на Волховском фронте под Ленинградом. Все они закончились поражением.

В столь неблагоприятных для РККА условиях началось летнее наступление вермахта. Опять пришлось отступать, терять города (Воронеж, Ростов-на-Дону, Севастополь). Враг прорвался к Волге и грозил перекрыть эту важнейшую транспортную артерию, войска сражались стойко, яростно и отступали лишь под напором превосходящих сил противника. Главное, и об этом не часто пишут, немецкое командование считало, что операция «Блау» не достигла планируемых результатов. С мая по ноябрь 1942 г. вермахт потерял убитыми на Восточном фронте 269 тыс., а на всех прочих театрах боевых действий 44 тыс. солдат. Второй блицкриг тоже провалился.

Женщины роют окопы в районе р. Дон. 1942 г. Фото С. Фридлянда

В это же время разворачивались важные события в Африке и в Средиземноморье. Американцы, подобно советскому руководству, считали высадку во Франции самым оптимальным способом давления на Германию. Однако англичане решительно возражали. Десант в Нормандии неизбежно привел бы к большим потерям, а жертвовать никто не хотел. Черчилль настаивал на точечных и не очень масштабных операциях, не сопряженных с большим риском. Американцы согласились, чем способствовали еще большей отсрочке открытия Второго фронта. Объясняться по этим вопросам Черчилль лично полетел в Москву в августе 1942 г. Сталин дал себя уговорить, но недовольства не скрывал. Оно и понятно: в июне 1942 г. на советско-германском фронте находилось 186 немецких дивизий, в Африке — 3 и еще 47 выполняли функции оккупационных войск в Западной Европе, Скандинавии и на Балканах.

В сражении под Эль-Аламейном и высадке десантов в Марокко и Алжире (операция «Факел») англо-американские войска добились первых значимых успехов. Они подготовили плацдарм для дальнейших действий против Италии и могли почти полностью контролировать Африку, которая по поставкам ряда товаров (каучук, древесина, пальмовое масло) заменила утраченные территории в Азии. В годы войны все радовались этим победам, но никто не называл их «поворотным пунктом». Об этом стали писать позднее в западной литературе, дабы «уравнять шансы» в битве за историю против «коммунистов». Свою роль сыграли популярные мемуары У. Черчилля. Выпячивая в годы холодной войны вклад союзников, он «забыл» упомянуть о Сталинграде. Понятно, что советские генералы и историки крайне раздраженно относились к отождествлению Эль-Аламейна и Сталинграда, и они имели на то основания. Если бы североафриканские виктории сыграли решающую роль, то смысла высаживаться во Франции вообще бы не было. С другой стороны, потери РККА убитыми, пленными и ранеными за период Сталинградской битвы превосходили численность всех (!) сухопутных сил Великобритании.

Сталинградская битва и сопутствующие ей операции («Марс», «Малый Сатурн») до основания потрясли Третий рейх. В результате разгрома немцы и союзные армии потеряли более 20 дивизий и почти 1,5 млн человек. Оправиться от такого удара гитлеровцы уже не смогли. Сталинград — это публичное и явное поражение, которое нельзя было скрыть за риторикой о трудной зиме, выравнивании линии фронта или вынужденном отступлении. После этого германское командование смогло осуществить только одну наступательную операцию в районе Курска. Она получила кодовое имя «Цитадель».

Парадоксальность Курской битвы заключается в том, что в ней фактически не было элемента внезапности. Если ранее на советско-германском фронте стороны часто не могли предвидеть развитие событий, не имея достоверной информации о планах противника, то под Курском и те и другие знали, что будет сражение и усердно к нему готовились. Фюрер по-прежнему верил в свою звезду. Он оптимистично считал, что вермахт, применив новые танки, сможет нанести сокрушительное поражение Советам и повернуть ход истории. В Москве, наученные горьким опытом, решили перейти к обороне, измотать противника в боях, а затем начать контрнаступление.