Мир вашему дому

— Дело буду говорить, парень. Если жить хочешь — слушай. Рафа теперь мне не компания. Уделал ты его чисто. С его одним глазом нас на первом углу заловят. Слушай дальше. Утром будем делить казну. Пополам. Не захочешь работать со мной дальше — дело твое. Только поможешь мне в аэропорт выбраться и билет мне купишь на свое имя.

— Рафу куда денешь? — Заур сумел опрокинуться на спину и встретился глазами с Джекой.

— Это моя забота.

— Со мной тоже что случится — и это… твоя забота?

— Посмотрим. Может, тебе повезет больше.

«Лишь бы не мучили, — подумал Заур. — Сразу бы, в одну секунду…»

— Ну? — спросил Джека.

— Сейчас, — сказал Заур. — Только один вопрос, шеф. Как звали твою маму?

Джека изумился и, подумав, сказал:

— Ты чекнутый, парень. Ну, ладно, Валентиной звали.

Заур собрал все силы и длинно матерно выругал Джеку и его Валентину.

Джека долго молчал.

— Я бы тебя убил, дерьмо, сейчас же, запинал бы, — сказал он. — Но раз ты этого хочешь сам, то не получишь. Утречком…

Снизу крикнул Рафа:

— Сними с меня майку и перевяжи голову. Этот гад выбил мне глаз.

Джека ушел вниз, и Заур остался один. Он попытался уползти в кусты, но едва уперся руками в землю, чтоб подтянуть ноги, как чуть не потерял сознание. Он опрокинулся в траву и увидел над собой темное небо, будто утыканное светлыми точечками звезд. «Завтра я уже не увижу это небо», — подумал он и вдруг остро понял, что ему осталось жить всего несколько часов. «Не может быть, — ужаснулся он. — Как это так — вдруг меня не станет! Нет, я буду жить, я еще увижу Сазиду, Клару, мать с отцом. Нельзя же схватить первого попавшегося человека и убить его. Я их не трогал. За что же они меня?»

Он послушал, как внизу возятся двое мужчин, как матерится сквозь зубы Рафа, и ненависть к этим людям отрезвила его. «Они все могут, — понял он. — Я помешал им быстро и спокойно доехать до поселка — значит, я им враг, и они убьют меня утром на шоссейке и вместе с машиной выбросят где-нибудь в овраге. Но они не понимают или не хотят понять, что кто-то другой помешает им быстро добраться в аэропорт и они увязнут в своих грязных делах, прежде чем доберутся до безопасного места. А если они уйдут и будут на эти деньги сладко жрать и пить по южным ресторанам, а потом сядут и придумают новый план, и загубят новых людей, чтоб снова гулять на дармовые деньги?»

Ненависть к тем двоим, внизу, душила Заура.

«Посмотрим, доберетесь ли вы до шоссейки, — подумал он. — Мы умрем вместе, и мой «жигуленок» поможет мне».

Теперь уже хладнокровно Заур вспомнил родителей. Они скоро умрут и унесут с собой память о сыне. Земфира поплачет и быстро забудет его. Юность и здоровое тело помогут ей в этом. Но будет долго помнить и убиваться по нем Сазида, она любит его, и в любви ее есть что-то материнское. И еще долго будет помнить его Клара, жалостливая девочка с большими черными глазами. И тот ребенок, в чужой стране, что наверняка по сей день ходит на стройку и терпеливо ищет своего дядю среди деловых, шумных мужчин.

Он снова вспомнил Земфиру. Зачем мать толкнула ее к нему? Через месяц она будет чирикать кому-то другому свои песенки о неинтересных сокурсниках, о том, как ей нравятся солидные мужчины, о своем неблагодарном возрасте. Она из тех людей, которые живут сегодняшним днем, не загадывая на будущее, но и не оглядываясь на прошлое. Сазида не выпустит его из своей памяти, пока будет жива сама. Если б эти подонки дали ему проститься с ней и Кларой…

Когда бандиты подошли к Зауру, он поднялся и сам полез в кабину. Джека сел сзади, а Рафа, неопрятно перевязанный грязной майкой, сел рядом.

— Какой-то сопляк покалечил меня! — снова взорвался Рафа. — Трогай, падаль!

— Еще раз зевнешь, я тебе второй глаз выставлю, — пообещал Заур и отодвинул рукой бандита.

— Очухался! — Рафа оглянулся на товарища. — А ты говорил — он до поселка не дотянет.

— Живучий, дерьмо! — Джека больно ткнул Заура пистолетом. — Нажимай на свои железки!

Заур включил зажигание.

— А ты, хлыст, недолго будешь топтать нашу землю, — сказал он, не оборачиваясь. — Затянется узелком твоя веревочка. Ненадолго ты меня переживешь.

— Может, сейчас кончим его? — спросил Джека у Рафы. — Чего он развонялся?

— Потерпи, — промычал Рафа. — Двигать надо, скоро светать начнет.

Заур, чувствуя за спиной неусыпное внимание Джеки, тронул машину. Река ушла влево.

«Этот вариант отпал, — подумал он. — Что ж, будем ждать…»

Он взял вправо, по кружной дороге через пригорок, чтоб выиграть десяток секунд.

— Сторожа… сразу. Чтоб никакого шума, — сказал сзади Джека. — И так наследили. А я этого покараулю. И чтоб мигом на шоссейку. Утром тут такая облава будет… Успеем на ташкентский рейс — значит, вылезли.

«Ничего не скрывают. Это конец… Хороших гостей я везу в Ак-Тау. — Заур вспомнил теплую рукоять пистолета. — Слюнтяй. Не смог убить бандита. Они хорошо смогут — приучены. А меня учили добру и вырастили тряпку и сопляка».

Заур въехал на пригорок. План составился четко. Надо только хорошо разогнать машину.

Сзади шевельнулся Джека.

— Слышь, козел? — сказал он в ухо. — Если что, весь магазин всажу.