Мир вечного ливня

На этот раз заснуть оказалось не так легко — и звуки мешали, и дневной свет из окна, но все же постепенно усталость и похмелье взяли свое. Мне приснилось, что я стою на Пушкинской площади и жду кого-то, но точно не Катю. Рядом бродит какой-то хмурый мент, то и дело поглядывая на часы. Затем, без всякой причины, я оказался на крыше дома, с которой были хорошо видны стены Кремля.

— Там, на стенах, снайперы, — сказала мне Катя.

— А ты откуда знаешь?

— Да как же им там не быть!

Ответ показался мне на редкость логичным. Потом мы бродили по чердаку, перелезая через диваны, сломанные буфеты и прочую рухлядь. Катя сказала, что ей надо покормить голубей, и вылезла на крышу, которая почему-то стала покатой. Я продолжил пробираться через старую мебель и вдруг заметил совершенно голую Ирину, призывно махающую рукой из-за шкафа.

— Давай скорее! — сказала она, пока никто не видит.

— Что скорее? — насторожился я.

— Тьфу, дурак! Не видишь, я голая! По крыше грохотали шаги Кати.

— Я не хочу, — отрезал я.

— Ну и дурак, — хмыкнула Ирина и скрылась за шкафом.

На столе, пятнистом от когда-то оставленных горячих кружек, сидела мышка. Милая такая, серая мышка, глядела на меня черными бусинками глаз и умывалась. Я вздохнул и тоже вылез на крышу, но Кати там не было. Небо оказалось черным, светили все девять лун, а звезд не было видно от их пронизывающего сияния. Тени выглядели неестественно выпуклыми и страшными. Я испугался, что с Катей может случиться беда, и позвал ее, но ответа не было.

Под ногу подвернулось что-то, и я с радостью заметил отскочившую коробочку ядерного пускателя. Подняв ее и зажав в кулаке, пришлось собрать все силы, чтобы взять реальность сна хоть под какой-то контроль. Это было непросто — сфера ощущалась на редкость зыбкой. И тут я догадался, что, если прислушаться, можно различить звуки, которые Катя на самом деле извлекает из синтезатора. Если этот звуковой коридор ведет в нужном направлении, а в этом была полная уверенность, то надо ему и следовать.

От звука вибрировало все пространство, девять лун разгорались все ярче и ярче. Не выпуская приборчик из руки, я начал спускаться по пожарной лестнице вниз, но тут на меня налетела целая стая летучих мышей, мешая не то что двигаться, а дышать. Огромных усилий мне стоило снова взять себя в руки и сосредоточиться на том, что я сплю, нахожусь в тонких сферах и ничего дурного здесь со мной не может случиться. Можно было просто расслабиться, и я расслабился, отдавшись на волю воздушных потоков.

Потоки состояли из звука. Они понесли меня, поднимая все выше и выше. Сначала погасла одна луна, потом другая, но, вопреки ожиданиям, от этого сделалось только светлее. Я предположил, что пронизываю тонкие сферы, следуя за звуком, и тут же раздались звонкие хлопки лопающихся реальностей сна,

«Главное — не выпустить коробочку из руки, — думал я. — Ни при каких обстоятельствах».

Я держался за пускатель так крепко, что казалось, разбуди меня кто-нибудь, приборчик останется в руке. Но ладно в реальность, мне бы хоть в сферу взаимодействия его вытянуть!

И тут я понял, что напрасно трачу так много усилий. Дьякон ведь говорил, что предмет надо не тащить в нужную сферу, а просто мысленно задать ему направление. Как? Может, отчетливо представить место, где я хочу его найти? Я попробовал вспомнить, как мы пролезали в «пузырь», из которого выскочил когтерез, но никаких особых примет не мог представить. Лес, он и есть лес — никаких ориентиров. А ведь место было очень удобным! Но нельзя оставить коробочку в произвольном месте, ведь тогда ее не найти. Я с ужасом осознал, что, кроме Базы и Моста, вообще не смогу с большой точностью представить ни одного места в Сфере Взаимодействия.

«Что же делать? — металась в голове мысль. — Что же мне теперь делать?»

В воздухе передо мной возникла голая Ирина и рассмеялась.

— Ну возьми меня, возьми! Никто ведь, кроме нас, не умеет летать!

Я отвернулся, мне не хотелось на нее смотреть.

«Чего она тут летает, голая?» — с неприязнью подумал я.

Я услышал, что Ирина начала сладострастно постанывать, скосил глаза и заметил, что она, зажмурившись, оглаживает собственное тело ладонями, от этого вокруг нее начало распространяться зеленоватое свечение, как от светящихся корней, которые растут под почвой сферы взаимодействия.

«Вот зараза! — осенило меня. — Так вот зачем она голая передо мной вертится! Снова знак! А я никак не соображу!»

Я вспомнил, что в том «пузыре», где мы отдыхали перед броском к БТРу, Макс оставил вырезанную из светящегося корня фигурку обнаженной женщины. Лучшего маячка и придумать было нельзя! Ни в каком другом «пузыре» такой точно фигурки не было и быть не могло.

Отчетливо вспомнилось, как Макс оставил ее на полу, чуть наискось, на боку. Точно. Сконцентрировавшись, я метнул пускатель, стараясь попасть точно в светящуюся фигурку. Коробочка шлепнулась в труху рядом со статуэткой, подняв фонтанчик коричневой пыли.

— Есть! — радостно выкрикнул я и проснулся. — Есть!

— Что такое? — подскочила ко мне Катя.